Поколение свиней

Мы начали с девятой лунки и сделали «толстой железной» клюшкой удары в лунки 16,17 и 18, поставив на каждое попадание по тысяче долларов. Паркер играл с лихорадочной энергией наркомана или человека, которому нечего терять, и ему каким-то образом удалось выиграть три или четыре удара. У меня не хватило духу продолжать издевательство над Паркером. На 17 лунке у меня получился самый элегантный удар в моей жизни — с 220-ярдов я стукнул по мячу деревянной номер семь, мяч перелетел через высокий кипарис и ударился во флажок. Но до того как Паркер увидел это, я оттолкнул мяч в канавку и сказал, что потерял его. Тогда мне казалось, что я просто обязан так сделать.

Но настоящий ужас начался, когда мы, в конце концов, собрали наши вещи и попытались уехать назад в город. Темнело, оранжевые фонари ружейного тира мягко отражались в озере. Слышались громкие выстрелы из дробовиков. Мы медленно выехали со стоянки и направились к шоссе.

Когда Паркер увидел большой замок и цепь на воротах, которые были широко открыты, когда мы заезжали внутрь, он пришел в крайнее волнение.

— Матерь Божья! — завопил он. — Я знал, что это случится! Нас ждут снаружи! Это ловушка!

— Чушь, — сказал я. — Это какая-то ошибка. Нам надо просто вызвать полицию. Мы позвоним в ближайшее отделение. Они всего в пяти минутах езды от нас.

— Ты, сумасшедший ублюдок! — кричал Паркер. — Я знал, что тебе нельзя доверять!

Потом он исчез в зарослях парка, бросив все, кроме своей сумки «Харлей-Дэвидсон» и спичечной коробки, полной голубых капсул «экстази».

Больше мы никогда Паркера не видели. Через пять минут подъехало несколько полицейских машин. Одновременно с ними появилось несколько машин, полных пьяных подростков, которые начали нахально дразнить меня с другой стороны изгороди.

— Вы, маленькие грязные пьянчуги! — огрызнулся я. — Придет день, и вы окажетесь по эту сторону изгороди!

Потом полицейские Джон Пробст и Пол Гвинассо разогнали подростков, открыли ворота и выпустили нас наружу… за исключением Паркера, который спрятался между деревьями, как крыса.

^{26 января 1987 года}

Унесенные ветром

На днях я беседовал с журналистом из Аризоны, и тот сказал мне, что следует осторожнее делать выводы относительно гнусного скандала, тень которого накрыла Белый дом.

— В этих событиях нельзя видеть повторение Уотергейта, — сказал он. — Тут совершенно другая ситуация.

— Ты прав, — ответил я. — Больше напоминает Карсон-Синк.

— Чепуха, — сказал он. — История с Карсон-Синк вообще не имеет ничего общего с политикой. Это «вымирание» животных было загадочной катастрофой — даже биологи были озадачены.

— Не совсем так, — сказал я. — Они знали, что причина — в яде, который убил все живое.

Это правда. Карсон-Синк — национальный заповедник дикой природы, в котором умерли все животные или, по крайней мере, большинство из них, а те, что выжили, с трудом перебрались через пустыню и отравили другие земли принесенным в себе ядом. Там жили гуси, белые цапли, лысухи, вороны, утки, голубые цапли, белые пеликаны и около трех миллионов рыб… «Раньше это было отличное место, — сказал один из местных жителей. — Мы приезжали сюда и кормили птиц. Теперь мы не можем даже есть их».

В Вашингтоне это не стало бы проблемой. Здесь до сих пор в моде каннибализм, но по природе своей это скорее форма искусства, а не использование в пищу плоти. Здесь пищевая цепочка настолько пропитана ядом, что аборигены давно выработали к нему иммунитет и вполне благоденствуют.

Например, Уильяма Кейси и Роберта Макфарлейна съели так быстро, что некоторые сравнивали их с рыбой фугу, которую в Японии считают изысканным деликатесом, блюдом для настоящих гурманов.

Кейси, бывшего шефа ЦРУ, съели за несколько часов, сразу после его первого и последнего контакта с грозным токсином «Иран-контрас». Он исчез так быстро, что никому не удалось даже поговорить с ним. Пришлось довольствоваться сообщениями об опухоли головного мозга, которая лишила его способности вести беседу.

Макфарлейн, бывший советник президента по национальной безопасности, продержался немного дольше, но в конце концов и его постигла та же судьба. Вскоре после того, как он предстал перед сенатской комиссией по разведке и дал свидетельские показания, способные подорвать доверие к президенту Рейгану, он впал в депрессию и проглотил тридцать таблеток валиума. Происшествие было названо «попыткой самоубийства». Попытка не удалась, и Макфарлейн в настоящее время «уютно отдыхает» под охраной и наблюдением службы безопасности в госпитале военно-морских сил в Бетесде, по соседству с Кейси.