Поколение убийц (Generation Kill)

В ту ночь мы вознаграждены наихудшей песчаной бурей за все время в Ираке. Под черным как смола небом песок и галька, подброшенные в воздух ветрами со скоростью шестьдесят миль в час, обрушиваются на спальные мешки словно град. После этого начинается дождь. Молния вспыхивает попеременно с артиллерийскими снарядами морской пехоты, летящими на город. Перед тем как вырубиться, я ощущаю тошнотворно-сладковатый запах. Во время подготовки по химическому оружию перед войной нас учили, что некоторые нервные агенты издают необычные, ароматные запахи. Я надеваю свой противогаз и двадцать минут сижу в темном Хамви, пока Персон не сообщает мне, что то, что я учуял — это дешевая сигарилла Swisher Sweets, которую Эспера курит под своим Хамви.

На рассвете следующего утра лейтенант Фик говорит своим морпехам: «Хорошая новость заключается в том, что сегодня мы перемещаемся с большими силами поддержки. Группа RCT 1 будет перед нами почти весь день. Плохая новость — то, что нам предстоит проехать через четыре таких города, как тот, который мы атаковали вчера».

Вдоль шоссе повсюду бродят дикие собаки. «Нам нужно их слегка отстрелять», — говорит Тромбли.

«Мы не стреляем по собакам», — говорит Колберт.

«Я боюсь собак», — бормочет Тромбли.

Я спрашиваю его, не нападала ли на него собака в детстве.

«Нет, — отвечает он. — На отца как-то раз напала собака. Она его укусила, а отец схватил ее за горло и вспорол ей брюхо. На меня один раз бросилась собака, когда я шел по тротуару. Я просто отшвырнул ее набок, вышиб из нее дух».

«Где мы взяли этого парня?» — спрашивает Персон.

Мы едем дальше.

«Я люблю котов, — вворачивает Тромбли. — У меня был кот, который дожил до шестнадцати лет. Однажды он когтем выцарапал глаз у пса».

Мы снова проезжаем мимо трупов на дороге — мужчин бок о бок с оружием, затем мимо дюжины сгоревших грузовиков и легковых автомобилей, дымящихся на обочине. У многих из них — сгоревшие тела одного-двух иракских солдат, которые умерли после того, как отползли на пять или десять метров от машины и там испустили дух — их руки по-прежнему тянутся вперед по асфальту. Немного севернее, во время другой остановки, морпехи из машины Фика расстреливают из пулемета четырех мужчин в поле, которые якобы к нам подкрадывались. Это ничего особенного. После начала перестрелки в Насирии сорок восемь часов назад, стрельба из оружия и вид мертвых людей стали для нас практически рутинным явлением.

Мы останавливаемся у зеленого поля с маленьким домом в стороне от дороги. Морпехи из другого подразделения подозревают, что стреляли из этого дома. Морпех-снайпер из роты Браво сорок пять минут наблюдает за домом. Внутри он видит женщин и детей, и ни у кого из них нет оружия. По какой-то причине кучка морпехов из другого подразделения открывает по дому огонь. Почти сразу морпехи по соседству подключаются к ним с тяжелым оружием.

Один из офицеров разведбатальона, которого морпехи прозвали Человек-дуб, потому что телосложением он похож на обезьяну, выходит из командной машины. Кажется, он так рвется в бой, что даже забыл снять наушники радиосвязи, и голова его дергается назад, когда натягивается провод, все еще подключенный к устройству на панели. Колберт, который считает, что в доме находятся только мирные жители, начинает кричать: «Господи Иисусе! В этом доме одни чертовы гражданские! Прекратить огонь!» Человек-дуб выпускает гранату 203, которая падает, не долетая до дома. Колберт, как и другие морпехи из роты Браво, невероятно зол. Мало того, что, по их мнению, этот офицер из разведбатальона стреляет по гражданским, так он еще и не знает дальнобойности своего М‑203.

Колберт сидит в Хамви, пытаясь дать рациональное объяснение событиям снаружи, которые явно вышли из-под его контроля: «Просто все находятся в напряжении. Какой-то морпех выстрелил, а все остальные последовали его примеру».

До того как этому событию будет дано полное объяснение — некоторые морпехи настаивают на том, что из дома стреляли, — Первый разведбатальон отправляют на несколько километров дальше по дороге, к черте другого города — Эль-Рифаи. Группа Колберта останавливается в тридцати метрах от внешней стены города. Ветра замерли, но пыль в воздухе настолько густая, что это напоминает сумерки в полдень. Рядом с машиной Колберта горит электрическая подстанция, добавляя в воздух собственный едкий дым. Из города стреляют, и группа Колберта отстреливается.

Но через несколько машин от нас назревает другой кризис. Человек-дуб, который час назад попытался выстрелить по дому, в котором, по убеждению Колберта, находились одни гражданские, совершает то, что, по мнению его людей, является еще более опасным промахом. Действуя в убеждении, что рядом — группа федаинов, Человек-дуб пытается вызвать артиллерийский удар по месту, практически вплотную примыкающему к позиции Браво. Несколько морпехов-срочников из роты Браво противостоят офицеру. Один называет Человека-дуба «тупым ублюдком» прямо в лицо.