Покончить с ФРС

Через несколько лет ФРС предоставили еще большую свободу действий, которую она использует для раздувания денежных запасов. Теперь она может покупать практически все, что пожелает, записывая это в свои активы. Скупая долги, она делает это на вновь выпущенные деньги. ФРС устанавливает нормы резервных требований на достаточно низком уровне, что позволяет банкам нагромождать ссуды на вклады и использовать новые вклады как базу для дальнейших ссуд. Она может устанавливать процентные ставки по краткосрочным кредитам по своему усмотрению и влиять на доходы с капитала всей экономики. Она вмешивается в деятельность валютного и прочих рынков.

Многие последствия деятельности ФРС не предусмотрели даже ее создатели. Вероятно, они представляли, что ФРС действительно будет способствовать сглаживанию циклов деловой активности, — это важно, если главной проблемой цикла считать фазу спада во время действия кредитного договора. В такие времена ФРС действительно может обеспечивать ликвидность путем простого выпуска новых бумажных денег для покрытия депозитов. Но если подумать о другом этапе цикла, о начале подъема, когда деньги и кредиты свободны, в результате чего увеличивается финансирование нежизнеспособных проектов, дело существенно меняется.

В 1912 году Людвиг фон Мизес написал книгу «Теория денег и кредитов»[25], которая получила широкое признание во всей Европе. В ней он предостерегал, что создание центральных банков скорее приведет к ухудшению и растяжению циклов деловой активности, чем к их сокращению. Дело в следующем. Центральный банк может неожиданно понижать процентную ставку по кредитам, которую он диктует банкам-членам. Он может выкупать долги правительства и записывать их в качестве активов на свой баланс. Он может снижать резервное покрытие по займам для банков-членов. Однако делая все это, он управляет сигналами, которые банковская система посылает своим заемщикам.

Бизнес вводится в заблуждение, берет долгосрочные займы и запускает проекты, обеспечить которые невозможно. Инвесторы вместе с новыми деньгами вкладывают свои деньги в акции или покупают недвижимость, и лихорадка покупок-продаж охватывает все население.

Проблема в том, что эта лихорадка создает иллюзию благополучия, ложный подъем. Когда процентные ставки снижаются в результате увеличения реальных сбережений, банковская система подает сигнал о том, что вкладчики идут на необходимые жертвы в сиюминутном потреблении ради финансирования долгосрочных инвестиций. Но когда центральные банки снижают процентные ставки ни с того ни с сего, складывается впечатление, что у нас имеются сбережения, которых на самом деле вовсе нет. Последующий спад становится неизбежным, поскольку продукты, поступающие в производство, потребители приобрести не могут, и иллюзии разбиваются о реальность. Компании разоряются, недвижимость закладывается, люди поспешно распродают акции и прочие модные на сегодняшний день инвестиционные инструменты.

Липовые деньги, порождающие ложный подъем, — явление в истории не новое. Томас Пейн в конце XVIII столетия наблюдал за тем, как бумажные деньги едва не превратили американцев в нацию «биржевых спекулянтов». В сущности, причиной этого могут быть не только бумажные деньги. Пример тому — тюльпаномания, бурный период в истории Голландии XVII века, когда стоимость луковиц тюльпанов достигла невероятной цены, а в Голландию хлынуло золото со всей Европы, после того как правительство стало выдавать крупные субсидии звонкой монетой всем желающим[26].

Международные рынки усложняют картину, позволяя фазам подъема длиться дольше, чем это было бы в иных условиях, поскольку иностранцы выкупают и держат новые долги, используя их в качестве гарантийного обеспечения собственной денежной экспансии. Но в конечном счете они тоже попадают в ловушку цикла «подъем — спад» с его мнимым процветанием и очень даже реальным падением экономики. Международные рынки способны отсрочить, но не исключить неизбежные последствия денежной экспансии.

В 1913 году, когда была создана Федеральная резервная система, банкиры и правительственные чиновники не особенно задумывались об этой проблеме. Но спустя не так уж много времени стало очевидно, что ФРС обеспечивает скорее нестабильность, чем стабильность, скорее более затяжные и глубокие подъемы и спады, чем наоборот. Самым длительным из них стала Великая депрессия, которую еще больше усугубила плохая экономическая политика.

Вероятно, и мы с вами сейчас стоим только на пороге глубочайшего кризиса.

3 Что сформировало мои взгляды

Интерес к теории денег во мне проснулся довольно рано. Я родился в 1935 году и застал самый конец Великой депрессии и дефицит времен Второй мировой войны. Воспитанный в семье, где главными достоинствами считались упорный труд, бережливость и расчетливость, я с детства знал, что нельзя пренебрегать даже несколькими центами. Однако же тогда медный цент обладал реальной ценностью.