Покопайтесь в моей памяти

Екатерина Островская Покопайтесь в моей памяти

Екатерине Островской в детективных романах удается одинаково живо и колоритно описывать и европейское Средиземноморье, и дождливый Питер, и узбекскую пустыню — а это признак большого мастерства писателя, не ограниченного условностями и опасением ошибиться. У Островской виртуозно получается придумывать невероятные, выдающиеся, фантастические истории, в которые точно можно поверить благодаря деталям, когда-то верно замеченным и мастерски вживленным в текст.

Но Екатерина Островская не просто выдумывает и записывает детективные истории. Она обладает редкой способностью создавать на страницах своих книг целые миры — завораживающие, таинственные, манящие, но будто бы чуточку ненастоящие. И эта невсамделишность идет произведениям только на пользу… А еще все книги Островской нравятся мне потому, что всю полноту власти над собственными выдуманными мирами Екатерина использует для восстановления справедливости наяву.

Из романа в роман Островская доходчивым и простым языком через захватывающее приключение доказывает нам, что порядочность, отвага, честность и любовь всегда победят ненависть, подлость, злобу и алчность. Но победа легкой не будет — за нее придется побороться! Героям Островской — самым обыкновенным, зачастую невзрачным, на первый взгляд ничем не примечательным людям — приходится сражаться за свою жизнь, преследовать опасного преступника, а потом героически, зачастую на краю гибели, давать последний бой в логове врага без видимых шансов на успех и… брать верх, одерживая полную победу. «И в этой пытке многократной рождается клинок булатный»: закаляется характер, простые люди становятся сильными, бесстрашными и по-настоящему мужественными героями.

Татьяна Устинова

Часть первая

Глава первая

Вера подъехала к офису и, припарковывая машину, заметила на крыльце женщину. Та была немолода, одета в светлое кашемировое пальто — вполне приличное, но, судя по покрою, не новое. Вероятно, это очередная посетительница, которая не решается зайти внутрь, а может быть, дожидается именно ее. Вполне может быть, что это какая-нибудь бывшая знакомая, но Бережная не помнила ее. На всякий случай она позвонила дежурному и спросила:

— На нашем крыльце дама. Она заходила, интересовалась кем-то?

— Да я уже битый час за ней по монитору наблюдаю. Зашла, спросила Бережную, а когда узнала, что вас нет, вышла. Мне кажется, она уверена, что вы вот-вот подъедете.

Но дама на крыльце не казалось уверенной. Она стояла спиной к входной двери, как раз под табличкой с названием детективного агентства, смотрела прямо перед собой, но, скорее всего, пыталась узнать, кто подъехал только что. И тогда Бережная вышла из машины. Подошла к ступеням, а женщина, словно узнав ее, улыбнулась приветливо и смущенно.

— Верочка? — обратилась она к Бережной.

Но в голосе совсем не было уверенности.

— Мы знакомы? — удивилась Бережная.

Дама кивнула молча, словно надеялась, что Вера Николаевна сама вспомнит ее. Светло-русые волосы — крашеные само собой. Ей лет сорок — сорок пять, а может, чуть-чуть больше. Что-то знакомое промелькнуло в ее лице.

Вера нажала кнопку, и дверь отворилась. Перед тем как войти, посетительница назвала себя, продолжая улыбаться:

— Я — Елизавета Петровна. Мы с твоей мамой работали вместе. Недолго, правда. Я даже в гостях у вас бывала. С дочкой приходила.

— Дочка Анечка, — наконец вспомнила Бережная. — Простите, что не узнала сразу, но столько людей проходит… Вы, конечно, изменились, но выглядите шикарно.

— Ну это вряд ли, — опять смутилась дама.

Они шли по коридору. Остановились возле кабинета директора. Вера открыла дверь.

— Прошу вас, Елизавета Петровна.

Теперь Вера вспомнила и ее и девочку, с которой она виделась, хотя, кроме нескольких встреч, другого общения с той девочкой не было, потому что разница в возрасте — четыре или пять лет — не давала им сблизиться. Потом дочь Елизаветы Петровны поступила в балетное училище. А очень скоро их матери перестали общаться — разве что изредка по телефону.

— Как Аня? — поинтересовалась Бережная. — Стала ли балериной?

— Куда там. Ее же отчислили через два года. Она стала очень быстро расти, и педагоги решили, что девочка неперспективная. А она сейчас среднего роста, худенькая. Но ходит как балетная — спинка прямая и носки в сторону.

Елизавета Петровна сняла пальто, осторожно опустилась в глубокое кресло. Отказалась от чая и кофе. А Вера смотрела на нее и пыталась определить возраст посетительницы. Если она ровесница ее мамы или чуть младше, то она должна быть на пенсии.

— Вы и вправду замечательно выглядите, — сказала она, — мама, хоть и следит за собой…

— Как она? — не дала ей договорить Елизавета Петровна.

— Тоже хорошо выглядит, но мама перебралась в Крым. Там куча родственников, а тут никого — даже близких подруг нет. Вы-то пропали куда-то.

Бережная давно поняла, что бывшая знакомая мамы не просто так пришла: очевидно, ей нужна помощь.

— Как Аня поживает? — повторила она свой вопрос.