Покопайтесь в моей памяти

– Просто. Он по дурости своей от подельников заныкал что-то по мелочи: старинные золотые часы «Мозер» с цепочкой. И пошел сдавать их в ломбард. А там были уже предупреждены, нажали сигнальную кнопку, приехали вохровцы и повязали. Передали нам. На допросе парень заявил, что «котлы» купил с рук у какого-то алкаша. Было ясно, что он врет. Предъявили ему, какой срок светит за убийство, а потом предложили сдать Канцлера. Был тогда такой персонаж, мы за ним охотились долго, но ни примет, ни мест обитания – ничего о нем не знали. Я присутствовал на допросе и сказал, что в худшем случае его осудят за кражу, потому что крови на нем нет, но только если сдаст Канцлера. Паренек клюнул на приманку и пообещал подумать. Отдельной камеры ему предоставить не могли, потому что тогда все «Кресты» были переполнены. Просто посадили в камеру своего человека: колоритного такого, в наколках. Чтобы тот обработал его и посоветовал пойти на сотрудничество. А для подстраховки и убедительности еще одного – незнакомого с первым. Утром наш подозреваемый был обнаружен мертвым – сокамерники сказали, что тот упал со шконки. А наш подсадной клялся, что всю ночь крепко спал и ничего не видел и не слышал. Тоже самое показали и другие сокамерники.

– На этом следствие остановилось?

– А что делать? И без того работы было выше крыши. А Канцлер в скором времени исчез: мы подозревали, что его сами же бандиты и ликвидировали за беспредел. Они приговорили его заочно на своем сходе как отморозка, потому что он не просто богатых граждан грабил, а тех, кто был под крышей крупных группировок и платил дань. Хотя подтверждение этой версии мы так и не поучили.

– Мне кажется, что он жив, только, как в компьютерной игре, перешел на другой уровень.

– То есть вы предполагаете, что он подался в чиновники или в депутаты?

– Предполагаю, потому что государство – самая надежная крыша. Если четверть века о нем ни слуху ни духу, то он за это время мог создать себе такую репутацию, что его уже школьникам в пример ставят.

– Это ваше предположение или известен какой-то факт?

– Предположение. Ведь ему сейчас лет пятьдесят или около того?

– Чуть меньше, я думаю. Потому что информации о нем не было вовсе. Считалось, что это совсем молодой парень, никому не известный, который набрал отморозков и начал лютовать. Известно точно, что он не только не был судим, но даже в поле зрения правоохранительных органов не попадал. А такие в преступной среде карьеру себе не сделают. Нужны две-три ходки по серьезным статьям и достойное, по воровским понятиям, поведение на зоне. Физическая сила само собой. Но его банда или, как модно тогда было говорить, бригада Канцлера была малочисленной, что и помогало избежать лишней болтовни. Помимо того, кто упал со шконки в камере, а он наверняка был причастен, было еще пять-шесть человек. Возможно, мы даже брали кого-то и не знали, что он под Канцлером.

– Фамилии Пряжкин, Михеев, Фарбер, Сопаткин, Ананян, Худайбергенов вам ничего не говорят?

– Ничего, кроме первой. Толя Напряг, если не ошибаюсь. Про других не слышал ничего. Слышал бы – запомнил, уж больно примечательные фамилии – даже погоняло не надо приклеивать. Впрочем, про Фарбера слышал, если это тот самый адвокат. Тогда совсем молоденьким был.

– Какая у вас память! – восхитилась Вера. – Как так возможно вообще?

– Тренировка, существуют специальные упражнения. Хотя порой подводит и она. Я знал все проходные дворы в центре, все сквозные подъезды. А недавно решил прогуляться по памятным местам – так везде шлагбаумы, будки, ворота, кодовые замки. Куда теперь уличному преступнику деваться, везде тупик. Вот потому-то все меньше и меньше становится уличной шпаны. Вся преступность уходит в киберпространство. Вот у меня со счета вдруг списали сто двадцать тысяч рублей. Прихожу в отделение банка, пишу заявление. Проходит месяц, вызывают меня, и какой-то хмырь из службы безопасности показывает мне размытую, распечатанную на плохом принтере фотографию, на которой некто в капюшоне, наброшенном на голову, стоит у банкомата.

– Мы провели расследование, – сообщает мне этот хмырь, – это вы сами со своей карты сняли сто двадцать тысяч, накрылись капюшоном, чтобы вас не могли опознать. Так что, дедушка, не надо нам впаривать, а то сейчас мы тебя привлечем за мошенничество.

Я, если честно, еле сдержался, чтобы по сусалам ему не засветить, и говорю вежливо:

– Родной ты мой честный человек, я в тот день был в Белоруссии, могу предъявить проездные документы: когда приехал в санаторий, когда убыл. Если ты мне дело шьешь, то тогда уж до конца иди. Если готов пойти на принцип, тогда стой до конца, который лично для тебя весьма плачевный будет… Я проведу экспертизу, которая покажет сразу рост и вес этого человечка на твоей черно-белой липе, его приблизительный возраст…

Вера поняла, что она влипла. Андрей Андреевич будет теперь делиться с ней всем произошедшим за все последние годы, и не только с ним самим.