Покорение Гедеона

— Мыло, — пробормотал он, шагнул к ящику под зеркалом для бритья, достал круглый кусок пенистого французского мыла и бросил его в ванну. — Я не собираюсь натягивать на мачте гардель, полную мокрых нижних юбок. Так что ты окажешь мне любезность, если снимешь белье, прежде чем влезешь в ванну.

Не успела Прю и глазом моргнуть, как его руки оказались у нее на талии. Он развязывал ленты и расстегивал пуговицы, и батист и накрахмаленный муслин, сжавшись, падали к лодыжкам. Только оставшись в сорочке и панталонах, Прю опомнилась и оттолкнула его руку. Но было уже слишком поздно.

— Если тебе, жена, втемяшилось в голову показать мне, какой ты можешь быть упрямой, тогда знай: однажды я простоял мысок к мыску пять с половиной часов напротив человека, которому хотелось перерезать мне глотку. Он сдвинулся с места первый и в результате потерял ухо.

— Ты спятил! — С отвисшей челюстью она вытаращила на него глаза.

— Похоже. — Он кивнул, и мрачная улыбка заиграла на лице. — Но пусть это не смущает тебя. Я не из тех, кто навязывает свою компанию. Постараюсь тебе не докучать.

Ей хотелось спросить, что он имеет в виду, но она побоялась. Значило ли это, что он тоже понимает — их свадьба была ошибкой?

— Если тебе все равно, тогда я как можно скорее вернусь домой.

У нее перехватило дыхание, когда он дернул на талии ее панталоны и спустил их вниз почти до колен. И раньше чем она успела собраться с духом, чтобы прикрыть свою наготу, он одной рукой приподнял ее и довершил работу, полностью освободив от панталон.

Вытаращив глаза, дрожа, она стояла перед ним, голая от талии до колен. Чулки сползли к икрам, и ее тонкая, украшенная лентами сорочка едва закрывала бедра.

— Проклятый подо…

Властные мужские губы заглушили ее голос. Она молотила кулаками ему в грудь, а он зубами терся о ее зубы, раздвигая губы и все крепче прижимая к себе лицо..

Внезапно, когда она подняла кулаки для следующей атаки, внутри ее что-то произошло. Она медленно опустила руки, и кулаки сами собой разжались. Поцелуи Гедеона были теперь более осторожными, перестали яростно завоевывать, а только медленно соблазняли, зато ее руки нетерпеливо вцепились в его плечи. А при первом же прикосновении его языка она обвила его шею, прижалась всем телом к твердым мышцам и прямо ему в рот простонала его имя.

— Нет пути назад, любовь моя, — прошептал он. — Если ты предпочтешь остаться на берегу, я построю тебе дом, твой собственный, но ты будешь там со мной. Ты моя жена, и никто не развяжет этот узел.

Прю еще не успела сообразить, что он собирается делать, как Гедеон уже поднял ее и прямо в чулках, в подвязках и в сорочке погрузил в ванну.

— Гедеон, ты сумасшедший, настоящий псих! — выкрикнула она со смехом, готовым перейти в плач.

— Да, может быть. Но только псих знает, как управляться с сумасшедшей ведьмой.

— Сумасшедшей ведьмой? — пробулькала она, наклоняясь, чтобы достать под ягодицей плавающий кусок мыла.

Он взял у нее из рук мыло и отложил в сторону. Затем с нежностью поднял одну ногу, другую, снял чулки и подвязки и выжал их. После этого через голову стянул сорочку, тоже выжал и все положил в тазик для бритья.

— Будут сохнуть на твоей мачте? — фыркнула она.

— Да, я могу повесить их на самый верх. Это будет вполне ясная весть.

Она поняла, какая это должна быть весть.

— А какую весть ты послал со своей мачты в ту ночь… первый раз… когда я…

— В ту ночь, когда я взял твою девственность?

Потянувшись, она ухватила мыло и стала намыливаться, сосредоточившись на облаках пены, которая клубилась вокруг душистого куска.

— Нет… не говори мне… Я не хочу знать, — пробормотала она.

Взяв ее голову в мокрые руки, он повернул ее лицом к себе и улыбнулся. Прежней нежной улыбкой, от которой его глаза казались такими чистыми и голубыми, что она могла бы утонуть в них навечно.

— С таким же успехом я мог бы выставить на вершине мачты свое сердце.

Откуда-то из глубины подала голос надежда, но Прю усилием воли заглушила ее. И без того голова идет кругом, поэтому не стоит цепляться за иллюзии.

Гедеон где-то на полках нашел мочалку и, забрав у нее мыло, начал тереть ей шею, плечи, руки. Взяв ее кисть, он намылил ее, потом сполоснул и поднес к своим губам. Когда он принялся обсасывать подушечки пальцев, Прю застонала, глубже погрузилась в ванну и закрыла глаза.

Минуту спустя в иллюминаторе блеснула молния, и где-то вдалеке заворчал гром. Не обращая внимания на грозу, Гедеон, уже весь промокший, опустил руки вниз и нашел ее груди, мокрые и скользкие от мыла. От его прикосновения соски встали пиками, и Прю почувствовала, что задыхается.

— Гедеон, по-моему, ты не должен так делать, — слабо запротестовала она.

Но когда он спросил почему, она не сумела придумать ни одной причины. И тогда его рука скользнула под водой вниз, погладила ее живот и обвела пупок, и снова сверкнула молния.