Покорение Гедеона

— Вот уж действительно «поплескаться»! У меня все тело, Прайд, зудело. К тому же от меня шла такая вонь, что убежал бы дикий кабан.

— Дьявол тебя забери, чем ты лучше нас! Но уж если ты рискнула снять одежду, надеюсь, хотя бы дождалась темноты?

— Чтобы замерзнуть? Я не такая дуреха! Я подождала, пока все на стоянке принялись за работу, взяла две бадьи и пошла набрать воды. — Надо ли рассказать ему о Гедеоне? Никогда! Прю до сих пор сгорала от стыда, вспоминая его наготу, не говоря уж о советах, которые он давал!

— Ну, твое купание принесло хоть какую-то пользу. Если бы ты не простудилась, тебе пришлось бы отправиться в бордель мисс Сьюки, — уколол ее Прайд, хотя глаза его наполнились сочувствием и нежностью. — Ах, Прюди, что же нам делать? Сегодня ночью отрежем все концы, убежим и проберемся домой? И постараемся сделать это самым наилучшим образом?

— Если ты пойдешь со мной, я скажу «да». Прайд вздохнул, потому что его ужасно огорчала перспектива пропустить ночное развлечение. Не только Прю никогда раньше не посещала бордель.

— Да… по крайней мере я прослежу, чтобы ты благополучно добралась до дома, и потом вернусь на стоянку. У меня на уме остаться с кэпом Гедеоном. Он справедливый человек, несмотря на все недостатки.

— Недостатки? У Гедеона нет… — Прю закашлялась, и Прайд откинулся назад, уже всерьез встревоженный.

— Прю, может быть, мне поискать доктора?

— И чтобы он сразу открыл, кто я? Нет, черт возьми! Вот увидишь, к утру мне станет лучше. Но, Прайд, у меня есть просьба.

— Проси, о чем хочешь. И если это стоит меньше, чем твоя и моя доля, будет исполнено.

— Не знаю, сколько это стоит, но мне нужен кусок душистого мыла.

— Мыла? Мы же получили мыло на стоянке. Или оно тебе не нравится?

— Мне осточертело желтое щелочное мыло. От него у меня горит лицо, оно пахнет свиным салом и…

— Ты что, совсем дурная? Хочешь ходить и благоухать, как роза? Вот увидишь, не пройдет и дня, как многие вывернут тебя наизнанку и догадаются, что ты вовсе не мужчина!

— Если ты любишь меня, то достанешь мыло. — В глазах Прю, чересчур блестевших от жара, мелькнула жесткая решимость. Прайд тотчас узнал этот особенный взгляд, потому что ему не раз приходилось страдать из-за него.

— Наверно, у тебя размягчились мозги, если ты думаешь, что я войду в лавку и спрошу кусок душистого мыла.

— Ты упрям, как двухголовый мул!

Прайд вскочил, и как раз в этот момент Бен крикнул, что если он сейчас же не поднимется, то останется на шлюпе.

— Проклятие, Прю…

— Тогда не покупай. Если тебе нравится ходить и вонять, как козел после случки, мне-то какое дело?

Прайд вздохнул. Неужели его жизнь была бы другой, если бы он родился первым, а сестра второй? Нет, навряд ли это изменило бы характер сестры.

— Мне пора, Прюди. Но я буду ухаживать за тобой, как только вернусь.

— Не беспокойся, — фыркнула она и перевернулась на живот. И Прайд понял, как ей плохо, потому что ни один нормальный человек не ляжет на живот в подвесной койке.

— Это не беспокойство, я только…

— Най, или ты сейчас идешь, или отправишься один!

— Иду! — И он заботливо добавил: — Я посмотрю, может быть, сумею найти тебе кусок мыла. Ладно уж. — В конце концов, она его сестра. И при всей ее буйности и безрассудстве так же ему дорога, как собственная правая рука. — Ах, дьявол, дорогая, я достану тебе самый душистый кусок мыла во всей Каролине. Только перестань плакать, или я пришлю сюда вниз капитана лечить тебя.

— Ты купишь? Ой, Прайд, ты замечательный брат!

— А ты золотуха в заднице. И всегда была. Вечно втравливаешь меня в дурацкие истории, и я уже совершил глупостей больше, чем иной человек за всю свою жизнь. Ладно, ладно, перестань и перевернись, пока у тебя не сломалась спина.

Прю кулаками растянула подвесную койку и ухитрилась перевернуться, не шлепнувшись на пол. Тяжело вздохнув, она посмотрела на брата.

— Сколько буду жить, Прайд, больше никогда ни о чем не попрошу тебя. Клянусь своей святой честью.

— Святой? У тебя нет чести, балаболка, и я думаю…

— Най! Ты идешь?

— Держи швартов, проклятие, уже иду! Прюденс проводила его взглядом, чувствуя себя ужасно одинокой. А ведь она может и умереть здесь, на этой несчастной подвесной койке, в этом несчастном корыте, думала она, забыв, что всего несколько часов назад «Полли» казалась ей самым прекрасным кораблем, который когда-нибудь бороздил морские волны?

Гедеон стоял в мелкой медной ванне и поливал из кувшина холодной водой голову, и холод сотрясал его до самого нутра. Он был разочарован и не мог этого отрицать. Он предполагал оставить корабль на кого-нибудь из команды и сойти на берег, чтобы заняться своими делами, как личными, так и другими. Но этот парень, лежавший внизу и, похоже, горевший в лихорадке… Нет, он не вправе переложить ответственность на Гуджа или Булли или на кого-то из более молодых. Видимо, ему придется сойти на берег завтра.