Покорение горца (ЛП)

Мужской взгляд, метнувшись по телу Мэгги, в мгновение ока охватил ее всю, включая влажные волосы, вьющиеся вокруг веснушчатого лица маленького дьяволенка, и обнаженные плечи цвета сливок, покрытые сверкающими на солнце капельками воды.

Дольше всего взгляд задержался на голой груди — двух крепких, тугих холмиках, умоляющих о прикосновении и поцелуе возлюбленного.

В этот момент горцу отчаянно захотелось, чтобы вода, доходившая обольстительнице до талии, не была так глубока, и он мог бы видеть девушку целиком.

— Мэгги, — выдохнул он. — Что…

— Ш-ш-ш, — она приложила палец к его губам. — Не говори ничего, пока я не передумала.

И, окинув его тело голодным, почти отчаянным взглядом, добавила:

— А я не хочу передумать.

Брейден знал, что должен ее отвергнуть. Это было бы с его стороны благородным, порядочным поступком. Но, если подумать, он ведь никогда не вел себя благородно или порядочно.

Прежде, чем горец принял решение, Мэгги протянула руку и, легонько царапая кожу, провела ногтями по его груди, по пути коснувшись затвердевшего соска. Это действие вызвало тысячу приятных мурашек и породило в глубине мужского тела рвущийся наружу огонь.

Зачем она это делает?

Почему хочет такого, как он? Это казалось абсолютно бессмысленным.

Мэгги убрала палец с губ Брейдена, опустила голову, коснулась ртом его соска и начала нежно ласкать.

Горец застонал от удовольствия, рождаемого этими губами и языком. А затем Мэгги сделала невероятное: опустила руку в воду и положила Брейдену между ног. Это нежное, стеснительное прикосновение пальцев к его мужской сути было больше, чем просто физическое ощущение. Оно пронзило повесу до самой глубины его нераскаявшейся души.

Ошеломленный, обуреваемый чувствами, он утратил способность рассуждать здраво, думая лишь об утолении того сильного голода, что беспрестанно терзал его с тех пор, как он увидел бросающую ему вызов Мэгги у ворот в церковной ограде.

Как же он хотел ее! Это было за гранью его понимания, просто безумие, но оно потрясло Брейдена.

Обхватив ладонью подбородок своей соблазнительницы, он мягко заставил ее поднять лицо, чтобы завладеть ее устами.

Она издала легкий вздох прямо ему в губы, продолжая гладить увеличившееся в размерах мужское естество. Тело горца, вкушавшего чистое блаженство поцелуя, само выгнулось навстречу касанию Мэгги, позволяя распоряжаться собой как угодно.

А она боялась, что упадет в обморок: голова шла кру́гом от вкуса рта возлюбленного и от ощущения шелковой твердости под кончиками пальцев. Разве можно было заранее представить, каково это будет — трогать мужчину там. До чего же странно на ощупь: мягкое и крепкое одновременно. Словно бархат, обтягивающий сталь.

Мэгги хотела Брейдена. И если это — единственный способ заполучить его, она пойдет этим путем.

В этот момент герой ее грез принадлежит ей, и она будет любить его так, как раньше делала это в своих мечтах.

Всем сердцем.

Долой сдержанность и застенчивость!

Никогда у Мэгги не возникало желания, чтобы какой-то другой мужчина прикасался к ней так же. Целовал ее. Обнимал. Брейден — единственный, от страсти к которому она всегда сгорала. И к дьяволу все ее страхи!

Горец подхватил ее на руки, вынес из воды и уложил на плед, расстеленный на берегу.

— Ты все это спланировала? — спросил он с легкой ноткой юмора в голосе.

Мэгги кивнула.

— А если бы я отверг тебя?

— Я бы тебе этого не позволила, — прошептала она, обвила его шею руками и притянула к себе для еще одного долгого, глубокого и дарующего блаженство поцелуя.

С напором, достойным древнего викинга, Брейден завладел ее ртом, не обманув ожиданий. Проведя руками по сухопарой, жесткой спине воина, Мэгги вздохнула от удовольствия.

Она была с мужчиной своей мечты и собиралась сполна насладиться этой минутой.

Его мышцы, сокращаясь, плясали под ее ладонями. Его грудь соприкасалась с ее. Возбуждая, дразня, услаждая.

Брейден дарил такие приятные ощущения. А еще приятнее было самой пробовать его на вкус.

Ее героя. Ее возлюбленного.

Вот бы вечно держать его в объятиях! Затеряться в этом моменте, где есть только он и она. Где нет ни прошлого, ни будущего, и ничто их не разделяет.

Это было прекрасно.

Горец оторвался от ее губ и, проложив дорожку обжигающих поцелуев вниз, начал посасывать и дразнить языком и зубами нежную девичью шею. Мэгги выгнула спину, извиваясь от наслаждения. Ладони Брейдена скользнули по ее телу вниз, к рукам, покрытым веснушками, затем к талии, сжали бедра, но когда пальцы пылкого любовника коснулись ее груди, Мэгги его остановила.

Он посмотрел на нее, нахмурившись.

— Это моя фантазия, — произнесла соблазнительница с робкой улыбкой, перекатила Брейдена на спину, оседлала и чуть помедлила, чтобы посмаковать ощущение сжимающихся при дыхании твердых, тугих мускулов его живота, ласкающих чувствительное местечко между ее ног. Это было так странно.

Затем, повинуясь инстинкту, Мэгги прижалась к горцу, отчего по ее телу пробежала дрожь, а Брейден издал низкое рычание.