Покорение Южного полюса. Гонка лидеров

Уилсон написал матери Оутса, что никогда в своей жизни не видел такого мужества, которое проявил её сын. «Он умер, — сказал Уилсон, — как мужчина и как солдат, ни одного слова жалобы».

По версии Скотта, изложенной в его дневнике, Оутс, выходя из палатки, сказал: «Я только выйду наружу, может быть, ненадолго». Скотт утверждал, будто Оутс

с гордостью думал о том, что его полк должен восхититься тем, как храбро он встречает свою смерть… Мы понимали, что бедный Оутс шёл навстречу смерти, но… мы знали, что это был поступок храброго человека и истинного английского джентльмена.

Уилсон был уверен — Оутс страдал так сильно, что, лишившись последней надежды, нашёл только один выход из положения. Скотт «цитировал» его героические мысли, оставляя без ответа вопрос, откуда ему стало известно о них. Он по-прежнему продолжал вести дневник в расчёте, что его записи будут рано или поздно опубликованы. Письмо Уилсона госпоже Оутс было очень личным, и, если бы Оутс высказывал хоть какие-то героические намерения, Уилсон обязательно упомянул бы об этом и передал бы матери его предположительно последние слова. На надёжность независимого свидетельства Уилсона можно положиться.

Но Скотт неутомимо готовил себе алиби. Подчинённый, доведённый до предела страданиями, мог быть в высшей степени опасен, поэтому смерть Оутса надлежало сделать пригодной для книги. В любом случае Скотт, всегда судивший о людях по внешним проявлениям, вполне мог интерпретировать поступок Оутса как правильный жест.

Погода улучшилась, и ещё несколько дней Скотт, Уилсон и Боуэрс могли бороться. Когда 21 марта они оказались в одиннадцати милях от «Склада одной тонны», продукты и топливо почти закончились. Они поставили палатку, и тут с юго-запада налетела снежная буря. Правая нога Скотта была обморожена, он едва мог идти. Теперь он сам стал обузой для партии, оказавшись в положении Оутса. Уилсон и Боуэрс были в чуть лучшем состоянии и готовились пойти к складу, чтобы принести продукты и топливо. Что-то их остановило, что именно — неизвестно. Боуэрс был не из тех, кто сдаётся, пока у него есть хотя бы призрачный шанс.

Даже когда они были в лучшей форме, их останавливал такой же штормовой ветер, потому что они не могли ориентироваться на местности в условиях плохой погоды. Из-за небрежной маркировки склада требовалась хорошая видимость, чтобы его найти. Но буря вряд ли была такой яростной или безжалостной, какой изображал её Скотт, склонный драматизировать события, даже будучи здоровым. Теперь он страдал от холода, голода, болезни, и потому те или иные ситуации вполне могли казаться ему более тяжёлыми, чем на самом деле. Вероятно, сам Скотт удержал Боуэрса и Уилсона на месте.

Даже если бы они дошли до склада, их, скорее всего, это уже не могло бы спасти — до безопасного места всё ещё оставалось 130 миль, а сезон заканчивался. Обморожение ноги угрожало Скотту гангреной. «Ампутация — это лучшее, на что я могу надеяться сейчас, — написал он, — но не будет ли болезнь распространяться?» Если бы каким-то чудом им удалось выбраться, они бы остались без ног на всю жизнь. Всё это Уилсон и, конечно, Боуэрс были готовы принять, но Скотт непременно должен был увидеть ужасные слова МЕНЕ, МЕНЕ, ТЕКЕЛ, УПАРСИН…[114] «Ты взвешен на весах и найден очень лёгким». Только так.

«Я вознесусь или паду с этой экспедицией», — написал он домой перед выходом в путь. Теперь ему нечего было ждать. Полюс победил его. Скотт провалил всё предприятие. Он уходил триумфатором, а вернуться на родину и встретиться с публикой пришлось бы в статусе побеждённого. В лучшем случае его ожидала жалостливо-презрительная симпатия, которую обычно проявляют к аутсайдерам. Его враги смеялись бы над ним. И действительно, 20 марта Армитэдж, всё ещё рассерженный экспедицией «Дискавери», направил Нансену свои «сердечнейшие поздравления» с успехом Амундсена:

Это ещё раз доказывает ценность практического опыта и логического мышления… Я боюсь, что Скотт, с его нелюбовью — если не сказать больше — к лыжам, столкнётся с огромными трудностями при достижении своей цели… Зная о намерениях Амундсена пройти Берингов пролив — и дальше на Северный полюс, я искренне надеюсь, что он будет там не менее успешен, чем на юге.

Скотту пришлось бы ответить за всех потерянных людей.

Шеклтон стал бы тем, кто смеётся последним.