Покорение Южного полюса. Гонка лидеров

«Фрам» устарел и не смог бы уже выйти в море. Двадцать лет он прозябал и догнивал в дальних уголках норвежских гаваней, пока члены различных комитетов пожимали друг другу руки. В итоге его спас один патриотически настроенный судовладелец: он предоставил «Фраму» место для вечной стоянки под крышей в Осло (так к тому времени стала называться Христиания). Там, у берега фьорда, он остается и поныне национальным памятником и полярной святыней.

Амундсену пришлось искать другой корабль. Как обычно, главным препятствием стали деньги, но неожиданно ему помогла война. Норвегия объявила нейтралитет, и ее торговые корабли были востребованы союзниками. Амундсен, как и многие его соотечественники, инвестировал в судостроение, быстро заработал миллион крон и заказал новый корабль. Его построили по образцу «Фрама» и назвали «Мод» в честь норвежской королевы.

В июле 1918 года корабль «Мод» покинул Норвегию, чтобы пройти вдоль берегов Сибири и начать дрейф через Арктику в Беринговом проливе. Семь лет спустя он закончил это путешествие в Сиэтле, не пробившись на север дальше Новосибирских островов.

С точки зрения поставленных перед экспедицией задач она была неудачной. Однако «Мод» стал вторым кораблем, который прошел Северным морским путем, и все видели, что Амундсен предпринял попытку арктического дрейфа. То, что Южный полюс не станет курортом, он ожидал. А в том, что ветер, льды и волны восстали против него, вряд ли есть его вина.

К этому моменту Амундсен уже четверть века отдал полярным льдам и снегам. Первая зимовка в Антарктике, Северо-Западный проход, Южный полюс, Северный морской путь – его история читается, как сага. Десять лет он потратил, пытаясь сдержать слово, и его совесть в этом вопросе чиста. Для большинства людей этого было бы вполне достаточно, но Амундсен продолжал тревожиться и не находил себе места.

Десять лет неудач стерли триумфальные моменты прошлого, и Амундсен познал судьбу павшего героя, которым в Норвегии быть особенно тяжело-. Он не мог уйти со сцены в такой незавидной роли: ему нужно было восстановить свою репутацию. Именно эта цель стала его новым Южным полюсом.

Техника езды на собачьих упряжках, которую Амундсен довел до совершенства, уже устарела. Он закрыл эпоху и не испытывал по этому поводу никаких ностальгических сожалений. «Я стоял, вспоминая долгие санные переходы в Антарктике, – сказал он после того, как впервые увидел полет аэроплана (в Германии в 1913 году), – и представлял, как воздушные машины за один час покрывают расстояния, которые в полярных регионах стоили нам многих дней и огромных усилий». Теперь он видел, в каком направлении будет развиваться будущее, и немедленно начал учиться летать. В 1914 году он получил лицензию первого гражданского пилота в Норвегии. Теперь, в пятьдесят лет, после провала экспедиции на «Мод», он был одержим идеей стать первым человеком, который пересечет Арктику по воздуху.

В 1923 году, предоставив «Мод» заканчивать свое плавание под руководством Вистинга, который верно следовал за своим старым Шефом, Амундсен попытался вылететь из Уэйнрайта, что на Аляске, на Шпицберген. Однако его самолет потерпел аварию еще до старта. Амундсен отправился в Норвегию, чтобы повторить попытку.

Как отметил один норвежский журналист, «когда Амундсен вернулся триумфатором, мы соперничали друг с другом, чтобы воздать ему честь. Но когда дела пошли плохо… мы сразу же подоспели с болезненной критикой». Норвежская пресса открыто насмехалась над Амундсеном, среди прочего предположив, что он сам подстроил аварию в Уэйнрайте, поскольку боялся лететь. Его обвинили в мистификации ради популярности. Ходили слухи (безосновательные, если посмотреть на календарь), что две эскимосские девочки, которых он приютил на «Мод» и привез в Норвегию, желая дать им образование, были его незаконными дочерьми. Впрочем, даже если бы это было и так, такой поступок мог свидетельствовать только о его чувстве долга. Но он все принимал близко к сердцу.

Итак, вскоре у победы появился привкус горечи. Южный полюс камнем висел на его шее. Несколько нанесенных ему обид, возможно случайных, оставили в душе Амундсена особенно глубокий след. Благодаря авиации он познакомился с загадочным миром бизнеса и финансов, в котором ему было явно не по себе. Он попал в железные объятья человека, которого называл «преступным оптимистом», и с трудом смог отделаться от него. Доверчивая наивность уступила место скепсису и подозрительности по отношению к человеческой природе и даже к своим товарищам. Он изолировал себя ледяной стеной гордыни, которая в сочетании с его естественной скрытностью только усугубила его страдания. «У меня так ужасно мало друзей», – писал он Херману Гэйду, и это очень редкое признание в том, что он был одинок и несчастен. Он стал похож на обиженного, недоверчивого ребенка. Мало кому было дано пробить его раковину и увидеть под ней бурю скрываемых чувств.