Покорение Крыма

«Сей известный и пользою служащий вашему величеству похвальный майор положил свою жизнь в службу империи», — писал Панин. Он просил государыню оказать последнюю помощь семье покойного, так как «остались после него мать, жена с двумя во младенчестве состоящими детьми», не имеющие другого себе пропитания, кроме его бывшего жалованья. «Я дерзну просить выдавать его жалованье как пансион, пока дети не вырастут», — написал Панин.

Заслуги Бастевика перед Россией были известны Екатерине. Ходатайство Панина она удовлетворила.

* * *

Июнь — июль 1770 г.

Армия Румянцева двигалась от Хотина на юг, имея намерение вторгнуться в Румынию. По приказу великого везира Халил-бея её марш попытался задержать самоуверенный Каплан-Гирей. Однако 16 июня у урочища Рябая Могила пятидесятитысячная ханская конница была расстреляна огнём российских батарей и полков и стала быстро отходить, стремясь оторваться от преследовавшей её тяжёлой кавалерии генерал-поручика графа Ивана Салтыкова.

Бегство татар привело в негодование Халил-бея. Он приказал хану остановиться у реки Ларга, где она впадала в Прут, и направил в подкрепление коннице пятнадцатитысячный корпус пехоты Абазы-паши.

Когда адъютант-полковник Каульбарс доложил Румянцеву, что авангард армии столкнулся с превосходящими силами неприятеля и отступил, тот недовольно воскликнул:

   — Слава и достоинство наше не терпят, чтоб сносить присутствие врага, стоящего у нас на виду, не наступая на него!

7 июля в 4 часа ночи армия решительно атаковала турецкие и татарские отряды. Стремительный удар русских корпусов генерал-поручиков Петра Племянникова, князя Николая Репнина и генерал-квартирмейстера Фёдора Боура, поддержанных плотным и точным артиллерийским огнём генерал-майора Петра Мелисина, опрокинул полчища Каплан-Гирея. Хан был разбит ещё раз!

Довольный победой, Румянцев изрёк язвительно:

   — Они, конечно, числом поболее нашего, только мне это не помеха.

И приказал выдать каждому корпусу за проявленную храбрость по тысяче рублей.

Халил-бей не хотел верить, что такая большая турецко-татарская армия не устояла перед малочисленным русским воинством.

   — Этот трусливый хан похоронит всех моих янычар! — бешено округляя глаза, вскричал бей. — Ему овец пасти, а не с гяурами воевать!.. Я сам разобью Румян-пашу!..

21 июля на реке Кагул, у Троянового вала, произошло третье подряд сражение противостоящих армий. Великий везир вывел на поле битвы 150 тысяч турок и татар, которых прикрывали полторы сотни пушек. (У Румянцева было всего 17 тысяч штыков и сабель и 118 орудий). Однако столь колоссальное преимущество везира обернулось для него трагически: яростный натиск российских полков, ещё более яростная и меткая стрельба артиллерии внесли такое смятение и неразбериху в турецко-татарские ряды, что Халил потерял всякую возможность управлять войском и, вскочив на коня, ускакал прочь, чтобы не видеть, как медленно и мучительно гибнет его армия.

Разгром, учинённый неприятелю, был ужасающий: только убитыми турки и татары потеряли до двадцати тысяч человек, был захвачен весь обоз с «несчётным багажом» и 130 пушек. Потери Румянцева оказались, в сравнении, совершенно незначительны — 353 убитых и 550 раненых.

   — Русские воюют не числом, а умением! — гордо вскинул голову Пётр Александрович. — Я из русской крови рек не делал! И впредь делать не стану...

Вести о блестящих победах Первой армии облетели города и губернии России. В Петербурге, Москве, в Киеве, Харькове, Ярославле, Симбирске имя Румянцева было у всех на устах.

   — Пётр Александрович-то — какой молодец!

   — Истинно русский воин! Куда туркам с ним тягаться?!

   — Вот увидите, господа, он ещё и Царьград возьмёт!..

Екатерина восторгалась не меньше подданных.

«Вы займёте в моём веке, несомненно, превосходное место предводителя разумного, искусного и усердного», — написала она собственноручно Румянцеву.

И наградила полководца достойно, по-царски: за Ларгу пожаловала орден Святого Георгия Победоносца I степени и много деревень «вечно и потомственно», а за Кагул произвела в генерал-фельдмаршалы.

* * *

Июль 1770 г.

Над просёлочными дорогами Молдавии серым туманом висела дорожная пыль, поднятая тысячами колёс и копыт. Разбитые в сражениях с Румянцевым остатки ногайских орд медленно тянулись к Каушанам. Все были мрачны и подавленны.

У Каушан предводители Едисанской и Буджакской орд, знатные мурзы и аги держали совет. Говорили о разорённых домах и потерянных в сражениях соплеменниках, о бездарном хане Каплан-Гирее и коварных турках, собравшихся вовсе уничтожить татарские народы, бросая их под огонь русских пушек. Говорили и о русских, призывавших татар отторгнуться от Порты и обещавших дружбу и поддержку.

   — Я спрашиваю вас, знаменитейшие мурзы и аги, — проскрипел дряхлеющий Джан-Мамбет-бей. — Как спасти наши народы?

Ногайцы дружно зашумели — каждый что-то выкрикивал, но всё тонуло в общем гуле. Когда шум стал стихать, раздался голос Ислям-мурзы: