Покорение Крыма

Ответ крымцам был резок и категоричен. Во-первых, они должны были объявить себя отложившимися от Порты и пристать к прочим татарам для составления независимой державы. Во-вторых, при содействии российской армии выгнать из крымских крепостей все турецкие войска. Наконец, в-третьих, для обеспечения дальнейшей своей независимости — принять в Крыму часть российской пехоты, а флоту дозволить занять некоторые приморские гавани.

Требования были серьёзные, ультимативные, но полностью соответствовали политике, избранной Петербургом в отношении Крымского ханства. Более искушённый в политических делах человек, наверное, смягчил бы многие слова, изложил бы требования не столь круто. Однако Пётр Иванович не счёл нужным лебезить перед татарами, полагая, что они, напуганные победами российской армии и ослабленные уходом под покровительство империи двух орд, долго упрямиться не будут.

Вернувшись к письму Джан-Мамбет-бея, Панин сделал неожиданный ход. Похвалив ногайцев за их стремление быть вместе, он предложил вызвать из Крыма находившиеся там орды и «составить особенную от Крыма татарскую, названием ваших орд, державу». (Неожиданность заключалась в том, что известное решение Совета об отторжении Крымского ханства от Турции не предусматривало создание отдельной ногайской области).

Готовя письма к отправке, Веселицкий, знавший, разумеется, решение Совета, прочитав эти строки, счёл нужным высказать сомнение в реальности такого предложения:

   — Мне думается, ваше сиятельство, что ногайцы, привыкшие всегда быть под чьим-то покровительством или чтоб ими кто-то управлял, не способны к созданию своего отдельного государства. Их бродячий образ бытия, известные раздоры между предводителями орд сильно мешают положительному решению сей задачи.

Панин внимательно перечитал письмо, подумал, но оставил его без изменения, пробурчав недовольно:

   — Среди этой сволочи можно найти одного порядочного человека, пользующегося доверием и кредитом у всех орд. Ежели это сильный человек, то, получив нужную поддержку от нас, он сможет объединить орды и создать свою державу.

Веселицкий, видя настроение командующего, не посмел возражать, но укрепился во мнении, что он с умыслом нарушил решение Совета. Но вот с каким — так и не понял.

Письма были вручены ожидавшим в крепости татарским нарочным. Их под охраной проводили к границе и отпустили.

* * *

Ноябрь 1770 г.

Захар Чернышёв, сидевший на резном стуле, обитом светлым штофом, напротив Екатерины, закончил читать письмо Панина об отставке. Чуть приподнявшись, он жил бумагу на столик и, скользнув по глубокому декольте ночной сорочки, соблазнительно обнажавшему иную грудь императрицы, белой в мелких морщинках шее, остановил взгляд на пухлых губах, ожидая, что они произнесут.

Екатерина зевнула, прикрыв рот ладонью, и ленивораспевным голосом спросила:

   — Что скажете, граф?

Чернышёв склонил набок голову, ответил равнодушно и неопределённо:

   — Подагра, ваше величество, болезнь неприятная и изнуряющая... Он, видимо, серьёзно занемог.

   — Мне до его болячек дела нет... Резолюцию какую ставить?.. Военные дела-то в вашем ведомстве состоят. Вот и присоветуйте.

   — А что советовать? — также равнодушно отозвался Чернышёв, уловивший неудовольствие императрицы. — России полководцев удачливых и именитых не занимать. И коли граф так ослаб здоровьем, что не способен предводительствовать армией, то замена его не токмо возможна, но и вовсе необходима... В следующую кампанию Второй армии предстоит покорять Крым, ежели, конечно, татары в течение зимы не последуют примеру ногайцев и не отторгнутся от Порты. Там болезненному командующему делать нечего!.. А братец его какое суждение имеет?

   — Оставим Никиту, — выразительно махнула рукой Екатерина, давая понять, что домогательства старшего Панина во внимание не приняты. — Кого ж тогда определить в командующие?

   — Подумать надобно.

   — Что ж тут думать? — капризно вскинула голову Екатерина. — Сами говорили, что достойных генералов у нас предостаточно.

   — В обеих армиях генерал-аншефов всего два, — поспешил ответить Чернышёв. — В Первой — Пётр Иванович Олиц, во Второй — князь Василий Михайлович Долгоруков... Но Пётр Иванович воюет со своим корпусом в Валахии. Вызывать его сейчас из Бухареста было бы неразумно.

   — А как чувствует себя князь?..

Долгоруков так и не смог стерпеть предводительство Петра Панина. Спустя два месяца после перемены командующих он попросил Екатерину уволить его из армии для излечения старых ран и в минувшем январе временно отошёл от дел.

   — Как будто бы поправился, — неуверенно сказал Чернышёв.

   — Тогда напишите ему... Пусть берёт армию в свои руки!

Чернышёв охотно поддержал такое решение: князь был послушным генералом и всегда беспрекословно выполнял все его указания.

   — Негоциацию с татарами тоже в его руки отдаёте?