Покорение Крыма

   — Из письма Евдокима Алексеевича явствует, что не меньшее число татар ханом недовольны, — сказала Екатерина. — Татары сейчас в разномыслии находятся. Грех не воспользоваться таким случаем!.. Орды могли бы приступить к избранию нового хана, разумеется, совокупно с некоторым в том участвовании крымских жителей, дабы по мере наших успехов на полуострове и там его право подкреплялось, получая свою полную действительность не токмо его гирейской породой, но и не менее — всей полнотой присущего обряда и признанием его законным ханом всеми крымцами без изъятия... Нашей целью следует считать установление над татарами и Крымом одного начальства, независимого от Порты, но такого, что собственными силами не в состоянии удержать навсегда эту независимость. И вот сие, — подчеркнула Екатерина, — даст нам способ утвердить свою ногу в приобретённых гаванях и крепостях! Как? Под видом охранения и обороны Крыма от могущего быть впредь турецкого поползновения вернуть всё к прежнему состоянию.

Панин, разглядывая золотой перстень, подумал с некоторым удовлетворением, что в основательности рассуждений Екатерине отказать нельзя. «Говорит крепко... Только вот поспешает...»

Он поднял голову, возразил предупредительно:

   — Я согласен с вашим величеством, что для избрания нового хана следует приобщить крымцев к уже отторгнувшимся ногайским татарам. Но для этого потребно, чтобы князь Долгоруков преуспел военными предприятиями посеять в Крыму ещё большее разномыслие... И только ежели Крым, вопреки ожиданиям и под действием оружия, — ни весь, ни частью — не будет привлечён к одинаковым с ордами намерениям, тогда следует мыслить об утверждении особливого над ногайцами хана. Чтоб, по крайней мере, их отложение приобрело большую прочность.

   — Но как же ногайские просьбы?

   — Поручите господину Щербинину удостоверить орды, что для них самих полезнее будет приступить к избранию хана в удобное для того время... А когда оно наступит — мы укажем!

   — Удовлетворятся ли они вразумлениями Евдокима Алексеевича? Ну как своеволие проявят?

   — Думаю, что такого не произойдёт... Однако для сохранения между их начальниками единомыслия и для предвидения всякого возможного колебания разумно учинить с нашей стороны за ними такое надзирание, которое неприметным образом проникало бы во все мелочи и подробности ногайских дел. И чем дальше они будут находиться от Крыма, исключая себя от участвования в тамошних делах, тем больше следует приглядывать.

Панин говорил убеждённо, умно, и Екатерина, положившись на его прозорливость, согласилась подождать с выбором нового хана. Но добавила предостерегающе, что ордынских начальников надо всё же удостоверить в уважении к их желанию иметь ханом Шагин-Гирея.

   — Ежели Селим-Гирей и его диван станут упорствовать в своей верности Порте, тогда пойдём с этого козыря...

Рескрипт, отправленный Щербинину, гласил:

«Мы даём своё согласие, чтоб он был избран и дал от себя обязательство быть ханом над всеми татарскими народами, отложившимися от Порты, обязывая сверх того навсегда остаться в независимости и союзе с империей, управляя татарами по древним их обыкновениям и законам...»

А далее Щербинину предписывалось — в ожидании результатов похода Долгорукова — осторожно, чтобы это не выглядело принуждением, затянуть на неопределённое время избрание Шатина ханом.

Важное указание содержалось и в рескрипте Долгорукову, который должен был отторгнуть полуостров от Порты не только силой оружия, «но и соглашением с начальниками».

* * *

Май — июнь 1771 г.

Покинув лагерь на Московке и совершив четырёхдневный переход, Вторая армия подошла к другому лагерю, разбитому у небольшой речушки Маячек. Здесь с ней соединилась дивизия Берга, поредевшая после ухода к Енишу деташемента генерал-майора Фёдора Щербатова.

Два дня полки отдыхали, приводя себя в порядок и поджидая отставшие обозы, а 27 мая барабаны снова ударили генерал-марш.

В последующие десять дней армия прошла 187 вёрст. Двигаясь шестью колоннами вдоль берега Конских Вод, перейдя на половине пути по насыпанным переправам болотистую лощину, дивизии миновали урочище Плетенецкий Рог, по понтонным мостам перешли речку Белозёрку, натужно поднялись на крутую гору и далее ровной и прямой дорогой дошли до реки Рогачик; здесь снова с помощью понтонов осуществили переправу, преодолев несколько глубоких, размокших от дождей балок, некоторое время стояли на берегу Днепра, пополняя запасы воды, затем в обход крутых лощин, удлиняя и без того нелёгкий путь по гористой местности, подошли к Кезикермену. Измученная, утомлённая армия ждала отдыха, и Долгоруков объявил, что у Кезикермена будет стоять три дня.