Покорение Сибири (СИ)

Кто-то из писателей сравнит Петербург с Пальмирой. И пойдёт, и поедет это сравнение по городам и весям, и будут называть российскую столицу Северной Пальмирой. Так вот, на одной из улиц Северной Пальмиры под названием Грязная, в доме ? 14 жил Радищев Александр Николаевич. А работал сей господин на таможне. Ну, живёт человек, ну, работает, что в этом плохого? А нет ничего в этом плохого. Но только зуд творчества у этого человека в одном месте завёлся, и начал он писать поздними вечерами книгу под названием "Путешествие из Петербурга в Москву". Ладно бы просто писал, но Радищев почему-то делал это втайне от всех. Да и Бог бы с этой тайной, да только как на грех пересеклись дорожки работника таможни Радищева и купца первой гильдии Лапина. Простое пятиминутное дело растянул Александр Николаевич на целых два дня. У Ивана Андреевича с литературой и так были нелады, кроме матерных стишков, а за сочинение по книге Радищева он в своё время получил двойку, из-за чего одноклассница, к которой он испытывал пылкую симпатию, отказалась с "двоечником" пойти в кино. На память Лапин никогда не жаловался, а такой отказ вообще забыть невозможно. И надо же такому случиться, что и через двести с хвостиком лет назад эта... этот... короче, данный господин, снова путает Ивану все планы.

- Рустам, - обратился Лапин к сотруднику безопасности корпорации, когда тот вошёл в комнату, где Иван сидел за столом и пил водку, - ты знаешь такого Радищева Александра Николаевича?

- Заместитель начальника таможни? - после некоторых размышлений ответил вошедший.

- Ага, - ответил Лапин и замахнул стопку водки, после чего прислушался к себе, кивнул и потянулся за огурцом, лежащим на тарелке.

- И чем вас, Иван Андреевич, заинтересовал этот Радищев?

- Книжки, гад, пишет, - хрустя огурцом, ответил купец.

- Ну, и пусть себе пишет. Нам-то, что с того? - Рустам присел напротив него.

- Очень вредные книжки он пишет... А ещё этот писака задержал на два дня наши товары на таможне.

- Так вы из-за товара... - улыбнулся Рустам.

- Нет, из-за книжек.

- Хм... А что не так в его книгах?

- Пургу разную гонит в своих книжках, а мне потом тёлки отказывают...

- Э-э... Пургу? Тёлки? - Рустам внимательнее пригляделся к Лапину, - Иван Андреевич, да вы пьяны.

- Может и пьян, - не стал спорить Лапин.

А дальше удивлённый сотрудник безопасности услышал следующее:

Пик одиночества - водка в графине,

осень, октябрь, суббота в придачу,

память о нежностях юной графини...

Счёт у любви, как всегда - не оплачен.

Взглянешь на улицу в вечер субботний

к хладу окошка лицом припадая,

по площадям, по глухим подворотням

ветры гуляют, октябрь воспевая.

В небе смешали свинец с простоквашей...

Мало приятного в этой картине.

Лирика осени в листьях опавших

с грустью немой в опустевшем графине.

- Но знай, - после лирической минутки продолжил Лапин, - если ты не грохнешь этого писаку, то я сделаю это сам!

- Давайте завтра об этом поговорим, Иван Андреевич, хорошо? - встревожился Рустам.

- Завтра, так завтра, - ответил Лапин и влил в себя ещё одну стопку водки, после чего встал и пошёл к кровати, на которой через некоторое время благополучно уснул.

Рустам же сел писать письмо в Тюмень, в котором просил у Агеева разъяснений. Через полтора месяца ответ был получен: "Всю бумагу у клиента забрать для растопки печей. В благодарность за бумагу подарить ему груз 200". Сказать, что Рустам удивился, значит - нечего не сказать. За полтора месяца наблюдений и сбора информации он не обнаружил ничего, чем Радищев мог бы помешать "Приюту". Но если с Лапиным он ещё мог бы поспорить, то Агеева слушался всегда.

20 августа 1789 года в петербургском особняке корпорации "Приют" Рустам, сидя в кресле напротив Лапина, докладывал ему.

- В Париже, Англии и во Франкфурте всё прошло, как и было задумано.

- Сколько человек знает об истинной смерти короля?

- Четверо, Иван Андреевич. Вы, я, исполнитель и Марсель Каримович.

- Подробности можно?

- Конечно. Обманом украли дочку у английского баронета. Перстень, что она носила, проиграли в карты одному из придворных слуг короля. Отцу девочки сказали, что этот придворный убил его дочку. Тот, естественно, захотел отомстить. Подсказали ему место и способ. Наш человек заранее подобрал удобную точку, недалеко от этого места. Когда подъехала карета с королём, он ликвидировал слугу баронета, и быстро занял исходную точку. Только карета остановилась, и вышел Людовик XVI...

- А почему остановилась карета? - удивился Лапин.

- На дороге устроили скрытую ловушку. Когда авангард охраны проехал, то наш человек дёрнул за верёвку и ловушка открылась. Туда копытом и угодила одна из лошадок, и продолжать путешествие уже не смогла.

- Дальше, - велел Иван Андреевич.

- Король со своим слугой вышел из кареты. В слугу-то баронет и стрелял, а наш человек почти одновременно с ним - в короля, а потом в убегающего баронета. Два выстрела и один удар кинжалом и всё без шума.

- Всего лишь, Рустам, ружьё с оптическим прицелом и глушителем, - улыбнулся Лапин.

- Да, уж... Страшное оружие, Иван Андреевич.

- Не страшнее остальных.