Покорение Сюзанны

Она не могла ему отказать, ни в чем. Брэдфорд поднял красавицу на руки и понес внутрь. Сюзанна прижалась губами к мощной шее, но горячий жадный рот не набросился на нее, как обычно. Холт осторожно уложил драгоценную ношу, забрал расческу и выпрямился, чтобы положить щетку на тумбочку. Потом уменьшил свет.

Когда его губы наконец соединились с ее, то были мягкими, как шепот, пальцы не торопились возбудить, однако ублажали с изысканным соблазнительным терпением.

Холт чувствовал ее замешательство, слышал потрясение в дрожащем звуке своего имени, но легонько водил губами по стройному телу, прослеживая очертания языком. Сильные мужские руки двигались с артистическим изяществом по изгибам напряженных плеч.

— Доверься мне.

Мучительно медленно Холт осыпал милое лицо поцелуями.

— Просто доверься мне, Сюзанна. Есть много разных способов, — дразнил совратитель, лаская линию подбородка, шеи и снова возвращаясь к трепещущим губам, — которые мы не успели испробовать.

— Не могу…

Сюзанна утопала в нежнейших поцелуях, все глубже и глубже погружаясь в густой бархатный туман. Она не сдерживала себя. Не хотела. Ведь этот бесконечный гулкий туннель наверняка вел прямо в рай.

Холт едва касался возлюбленной, так трогательно, что она растворялась в пылких объятьях. Алчный рот, скользя по пылающей плоти, словно прохладный бриз, вводил в экстаз. Сюзанна слышала, как искуситель шептал невероятные обещания и нежные чувственные похвалы, кончики пальцев, казалось, были специально предназначены для того, чтобы доставлять наслаждение и дарить неведомую прежде страсть.

Брэдфорд гладил ее через тонкий хлопок, восхищаясь гибкостью восхитительного тела под своими руками, любовался прелестным лицом в свете лампы, упивался милой покорностью, осознавая, что любимая погружается в него, в то, что он предложил. Не было необходимости подстегивать вожделение, желание не уменьшилось, но приобрело другой оттенок.

Когда Сюзанна вздохнула, вернулся к манящим губам, чтобы ощутить вкус собственного имени.

Холт раздевал ее медленно, дюйм за дюймом опуская сорочку, впадая в восторг от обнажающейся кожи, приостанавливаясь, заворожено впитывая потрясение от дерзких действий. Потом нежно повел к первой вершине.

Невыносимая сладость. Каждого движения, каждого вздоха. Изысканная ласка. Каждого прикосновения, каждого всхлипа. Истома словно окутала ее шелковым облаком, мягко привнося миллион импульсов в нестерпимую боль, похожую на музыку. Никогда Сюзанна так не воспринимала собственное тело, как теперь, пока Холт так полно, так терпеливо исследовал каждый укромный уголок.

Наконец почувствовала упершуюся плоть, горячую и твердую, которую так отчаянно желала. Приподняла тяжелые веки, взглянула в горящие глаза, затем ослабевшей рукой провела по всей напрягшейся длине.

Холт и не подозревал, что страсть может быть настолько неистовой и все же такой безмятежной. Сюзанна обвила его талию ногами, и он скользнул в вожделенное лоно. Оба почувствовали себя так, словно вернулись домой.

Я не мог предугадать, что этот день станет для нас последним. Вглядывался бы я в нее более внимательно, обнимал бы крепче? Нельзя любить сильнее, но мог ли я старательнее оберегать свое сокровище?

Никто не ответит.

Мы нашли маленькую собачку, съежившуюся и полуголодную, среди камней в наших утесах. Бьянка пришла в восторг. Наверное, это глупо, но мне кажется, мы оба почувствовали, что этот щенок — наша совместная собственность, ведь мы нашли его вместе.

Мы назвали его Фредом, и должен признаться, что с грустью наблюдал за его уходом, когда Бьянке настало время вернуться в Башни. Конечно, это правильно, что она забрала осиротевшего щенка к своим детям, чтобы он стал домашним питомцем. Я в одиночестве побрел домой, думая о ней, и попробовал работать.