Покорение Сюзанны

— Нет, только время и тяжелый труд. С последним проблем нет, а вот первого нам явно не доставало. За несколько месяцев мы дюйм за дюймом прочесали много заброшенных комнат, но это медленный процесс.

— Тогда приступим прямо сейчас.

Они работали в течение двух изнурительных и грязных часов, нашли изодранный пляжный зонтик, забавное собрание эротики девятнадцатого столетия, дорожный сундук, набитый заплесневелой одеждой начала века, и коробки с изогнутыми грампластинками. А еще корзину с игрушками — миниатюрным локомотивом, выцветшей тряпичной куклой, разрозненными чертиками на веревочке и волчками. И множество прекрасных старых изданий сказок, которые Сюзанна отложила в сторону.

— Для нашей детской, — сообщила она Холту. — Посмотри.

И вытащила пожелтевшее крестильное одеяние.

— Может, оно принадлежало моему дедушке Этану.

— Казалось бы, к таким вещам стоит относиться с большей заботой.

— Не думаю, что после смерти Бьянки Фергус дотошно вникал в домашнее хозяйство, и, если что-то из этих вещей принадлежало его детям, держу пари, их складывала нянька. Ему было наплевать.

— Согласен.

Холт вытащил паутину из ее волос:

— Послушай, почему бы не устроить перерыв?

— Я в порядке.

Бесполезно напоминать, что она вкалывала весь день, так что он применил другую тактику:

— С удовольствием попил бы. Как считаешь, Коко оставила что-нибудь холодненькое… а может, еще и бутерброды в придачу?

— Наверняка. Пойду посмотрю.

Холт знал, что тетя обязательно заставит ее поесть, и Сюзанне придется хотя бы немного побездельничать.

— Два бутерброда, — добавил он и поцеловал труженицу.

— Ладно.

Она поднялась, расправляя спину.

— Печально представлять троих малышей, лежавших здесь ночью и понимавших, что мама больше никогда не придет и не пожелает спокойной ночи. Кстати, проведаю и своих собственных, прежде чем вернусь.

— Не торопись.

Холт уже с головой нырнул в очередную корзину.

Сюзанна направилась прочь, размышляя о детях Бьянки. Маленький Шон, едва начавший ходить, Этан, впоследствии породивший их отца, Коллин, нагрянувшая в Башни, чтобы бесконечно изводить Коко. Как маленькая девочка могла превратиться в такую мегеру…

«Маленькая девочка», — осенило Сюзанну, и она застыла на лестничной площадке второго этажа. Старший ребенок, которому на момент смерти матери исполнилось пять или шесть лет. Сюзанна развернулась и постучала в дверь Коллин.

— Входите, черт бы вас побрал. Не собираюсь вставать.

— Тетя Коллин.

Сюзанна вошла внутрь, с изумлением заметив, что старуха поглощена любовным романом.

— Простите, что потревожила.

— С чего это вдруг? До сих пор никто прощенья не просил.

Сюзанна прикусила язык.

— Просто хотела спросить, в то лето… последнее лето вы делили комнату с братьями?

— С какой стати? Я была достаточно взрослой и не нуждалась в детской.

— Значит, у вас была собственная спальня, — уточнила Сюзанна, изо всех сил пытаясь сдержать волнение. — Где-то рядом?

— В другом конце восточного крыла. Там располагалась детская, следом клетушка няньки, ванная и еще три помещения для юных гостей. Моей была угловая комната возле лестницы.

Старуха нахмурилась в книгу.

— Следующим летом я заняла один из гостевых апартаментов. Не хотела жить в комнате, которую мама украшала для меня, и осознавать, что она никогда не вернется.

— Мне очень жаль. Когда Бьянка сообщила, что вы уезжаете, она пришла к вам?

— Да. Позволила мне выбрать несколько самых любимых платьев, потом сама уложила их.

— А затем… полагаю, их так никто и не распаковал.

— Больше я никогда не надевала ту одежду. Не хотела. Запихнула в дорожный сундук под кроватью.

— Понимаю.

«Надежда есть».

— Спасибо.

— Давно изъедены молью, — проворчала Коллин после ухода Сюзанны.

Старуха вспомнила о любимом белом муслиновом наряде с синим атласным поясом, со вздохом встала и направилась на террасу.

«Рано темнеет, — подумала она. — Приближается шторм». Буря ощущалась в порывах ветра и в грозовых облаках, уже закрывающих солнце.

Сюзанна снова помчалась по лестнице вверх. Бутерброды подождут. Толкнула дверь в прежнюю спальню Коллин, которую тоже превратили в кладовку, хотя меньше и теснее в размерах, чем бывшая детская. Обои, выбранные, скорее всего, Бьянкой для своей дочери, полиняли и запачкались, но еще можно было разглядеть изящные очертания бутонов роз и фиалок.

Сюзанна не открывала чемоданы и коробки, просто вытаскивала их и сдвигала в сторону. Она искала дорожный сундук, подходящий для маленькой девочки. «Где он может быть?» — гадала Сюзанна, отпихивая корзину с пометкой «зимние вещи». Фергус не беспокоился о дочери. Едва ли он потрудился сунуть нос в ее одежду, особенно когда саквояж, в который ее упаковали, убрали с глаз долой подальше от горюющей малышки.

Без сомнения, кто-то позже заглядывал туда. Кто-то — может, собственная мама? — перетряхнул пару платьев, найдя их забавными, но бесполезными, и отправил в кладовку.

Конечно, изумруды могут быть спрятаны где угодно, размышляла Сюзанна. Но с какого места лучше начать поиск?