Покорение строптивой адептки (СИ)

Под свитером у меня были плотная домотканая рубашка и кружевная майка из хлопка. Гордость и стыд все же взяли надо мной вверх и победили усталость. Жестом показала наставнику отвернуться, после чего кое-как стянула тугую рубашку через голову.

Оставшись в одной маечке, смущенно покосилась на Коршуна. Мужчина стоял ко мне спиной и нервно мял руки.

— Рина, долго ждать?

Отстранённо покачала головой (словно бы он мог меня видеть) и отвернулась к стене. Подозрительно косясь в сторону наставника, быстро сняла последнюю деталь верхней одежды и поспешила лечь на живот, укрываясь одеялом до самых ушей.

Только когда совладала с нервным биением своего сердца, дала команду наставнику повернуться. Не особо сильно церемонясь, мужчина одним махом сорвал с меня одеяло. Я только и успела, в последний миг, сдержать восклицание и как можно крепче прижать руки к бокам, чтобы ничего не было видно.

Когда сэр Вортан стал невозмутимо натирать спину спиртом, я готова была отчаянно закричать и позорно сбежать. Мне ещё никогда не было так стыдно! Его мягкие прикосновения и интимность ситуации заставляли сердце биться чаще. Зря только себя успокаивала.

Как же неловко! И… то ли жар всему виной, то ли со мной что-то не так, но мне нравились прикосновения Коршуна. То, с какой непоколебимой уверенностью он все делает. Даже когда просто намазывает спину дезинфицирующим средством! Его руки горячие… хоть и грубые на ощупь, но нежные и ласковые.

На какое-то время я забыла о смущении. Мне было хорошо. И от этого я даже прикрыла в удовольствии глаза, через полуопущенные веки, наблюдая за наставником. Он призвал в пальцах огонек, затем поднес его к одной из круглых баночек…

Вскоре я и вовсе полностью закрыла глаза, перестав подглядывать. Меня окутывала легкость и теплота. Даже захотелось подложить руки под голову, однако помнила: надо мной сидит мужчина.

И тут что-то горячее как присосётся ко мне!

— А-а-а! – от неожиданности взвизгнула и невольно подскочила на колени.

Мгновение – и я испуганно поспешила прикрыть грудь одеяльцем. Что-то с мерзким чваканьем отпало от спины.

— Вы мне что пиявку приложили?! – непонимающе ахнула я, недоуменно уставившись на то, что лежало около меня.

Банка…

Сэр Вортан явно был недоволен. Он поднял упавшую баночку и вновь протер ее мерзкой мазью.

— Рина, она прогреет тебя, так что не бойся и ложись.

— Угу… уже! – я грозно посмотрела на наставника и отодвинулась подальше к стене. – Сами себе ставьте это пыточное средство!

— Р-р-рина, — угрожающе прорычал наставник, но я не собиралась сдаваться.

— Неа!

— Значит, будет по-плохому, — спокойно предупредил наставник.

Я и удивиться не успела, как произошло нечто странное. Сэр Вортан сделал лишь один пасс и мои руки вытянулись вдоль тела. Я только испуганно ахнула, ожидая падения одеяльца, но сама по чужой воле завалилась на кровать. Так что позорного показа не случилось.

Зато куда сильнее было моральное унижение — я не могла пошевелиться.

— Вам хоть известно, что такая магия противозаконна в наше время?

— Пойди, пожалуйся, — как ни в чем не бывало отозвался этот наглец.

В ответ я только негодующе зашипела и постаралась пошевелиться, но все мои слабые попытки провалились. Меня словно кто-то связал по рукам и ногам. Будто я гусеница в коконе какая-то!

Мне заново протерли спину и поставили первую мерзкую банку…

Вся что я могла это только кричать, в надежде хотя бы оглушить своего изверга. Увы, на большее мое тело сейчас было неспособно. Но Коршун оставался неумолим к моим стенаниям. Так что последующие несколько часов я только и делала, что охала и ахала, когда очередная горячая баночка присасывалась к спине.

«Если бы не Ульрика, то Коршун бы в жизни не нашел столь устарелое пыточное средство!» — зло подумала я, проклиная всё на свете, а больше всего то… что купила эту мерзкую поездку в горы!

***

Удивительно, но попытки Коршуна меня вылечить возымели успех. На третьи сутки я уже вполне нормально себя чувствовала. Спала температура, уменьшился кашель, да и общее состояние улучшилось. Это заметил и наставник, который обрадовал меня тем, что банки можно больше не ставить, горчичники не делать и дурно пахнущую жидкость не пить. Впрочем, я никак не показала радости и не ответила, ведь все еще обижалась на его самоуправство!

— Тринавия, твои обиды безосновательны! – каким-то образом угадал мои мысли Коршун, а может, просто всё на лице отразилось.

Я упрямо отвернулась и уткнулась в книгу. Мы сидели в разных углах гостиной: я у печи в кресле, укутанная теплым пледом, а Рэйнард Вортан писал что-то за столом. Надо отдать ему должное – всё время пока я болела, он был рядом и в нужный момент угадывал, чего я хочу. Будь то просто стакан воды или теплый куриный бульон.

Но его банки не прощу! Нет, даже не банки, а то, что он использовал по отношению ко мне запрещенное колдовство. И пусть это было для моей же пользы, сэр Вортан не имел права лишать меня воли.