Покорение вершин (СИ)

Первые шли лохматые сарвуухи с Сурнуром, затем Хрол Обрубок с тремя приданными ордо со знаменем с кучей отрубленных рук, потом шла основная волна пращников, потом ещё пять ордо клановых, потом вышколенное большое ордо стрелков Беспалого, толпа рабов (в обозе не оставишь — разбегуться, а на поле боя телами прикроют от вражеских снарядов), ордоштумкрысЧута, потом мясорубки, потом хобгоблины пронесли свое гремящее костями знамя, потом ордолюдей-вассалов, катились стреломёты и шипел на рабов тянущих три катапульты Кича. Замыкали всё «быки», как самые уставшие и медленные. Зуберы были рядом со мной, как и небольшой отряд состоящий из «прикрывающих хвост», и рабов-оруженосцев, и черношкурый знаменосец, держащий Саблезубый череп (Мне кажется, или у него глаза подсвечиваются?).

И надо было проследить, чтобы они не столпились, не перегрызлись друг с другом, не схватились за ножи (порой такое бывало — и даже суровые наказания помогали не сразу, и возникало такое чувство, что эти большие крысы жили только настоящим моментом, не думая о будущем — набей живот, пырни ножом врага, сбеги или подчинись сильному).

А на поле прошедшего боя, действительно, творилось чёрт-те что. Там в разных местах началась драка над телами павших гномов. Первое, что увидел, как метрах в сорока, схватившись за один топор, двое орков свободными конечностями и бодаясь головами ломали друг другу зубы, носы, пытаясь вырвать находку друг у друга.

Не дожидаясь ночи гоблины раскладывали костры, с которых до нас доносились крики опаляемых огнём и дымом раненых воинов. Где-то их пожирали заживо — медленно и мучительно, ведь нет слаще приправы, чем страдания, особенно страданий врагов. Перед группой разлёгшихся на трупах гоблинов в чёрных лохмотьях плясал их собрат с особенно длинным носом, который он продел через срезанное гномье лицо. Его кривляния вызывали хохот и подхалимское хихиканье. Одна из куч трупов зашевелилась и оттуда, пошатываясь, поднялся бледный человеческий воин с отрубленными руками — он был мёртв, но это не мешало ему ходить, правда пока его не окружили те, кто его уже один раз умертвил и быстро отрубили голову.

Другие стаскивали намарадёренное добро в кучи или тут же примеряли обновки. Меж всеми ними лениво бродили или валялись лапами кверху, пуская слюну, обожравшиесясквиги, вывалив свои толстые языки. В стороне стояли их метательные машины, всеми оставленные уже за полной ненадобностью.

— Нет, сегодня не буду лезть в драку, — сказал я в ответ на протянутые рабами-оруженосцами оружие: кавалерийский щит, имперское пехотное копье, двуручный меч без ножен, покореженную демоническую булаву (она стала слабее, однако держащего её рабы что-то мутило) — думаю, что справятся и без меня.

— Вперёд-вперёд! Не обращать ни на кого внимания! Дойти куда сказал хершер! Обрубок! Псы — бегом!

— Прямо, до скалы! Вперёд! Развернитесь к врагу и вперёд, полудохлые!

Клановые быстро, порой переходя на четыре конечности поскакали вперед к позиции, с которой должны были отрезать оркам путь к себе, и за ними трусцой бежали недовольные Резаком псоглавцы. Удивительно тихо бежали, учитывая сколько на них было амуниции и оружия.

Колонны серо-черно-буро-блестящей пехоты шустро быстро занимали свои места.

— Гонец — беги к Скронку, пусть захватывает катапульты и гоблошвырялки!

Почему сказал что мне не доведётся воспользоваться оружием? Потому что увидел как самые ближние фигуры к быстро формирующемуся фронту начали падать под кучей мелких каменных снарядов пращников, пока позволяла дистанция. К тому же стороны всегда лучше видится, где и что происходит.

Гоблота прерывала свои занятия.

Представляю, как они удивились, когда со стороны преследуемого отряда людей, вышедшего в полном порядке с длинными копьями и ружьями на плечах, стали выбегать сутулые одоспешенныекрысолюды, должно быть показавшимся им целым тёмным зубастым морем.

Но противник тоже зря времени не терял: всё бросали еду, вскакивали и вновь собирались в вооружённые ватаги, возмущённо вереща.

— ОрдоСербосека и Хетчока! В ножи их! Убивайте пока их мало!

— А огненные трубки? — тихо переговоаривались рядом со мной.

— Ты тупой-тупой! Те трубки хорошо бьют в упор и по толпе!

Отряды рванулись вперед, быстро догнав растерянных зеленокожих, что ждали команд от вождей и шаманов и вступили с ними в поединок. Вернее какой к чёрту поединок, когда двое-трое хвостатых нападали на одного носатого? Один отвлекает, второй тычет в бок, спину, режет поджилки, нож в почки или режет горло, падает отрубленная конечность и быстро догонять следующего!

Двое на одного — это не подло, это закон выживания!

Сытые сквиги лениво перемещались и практически ни на что не обращая внимания. Когда к ним подбегали, чтобы нанести удар — они предпочитали с визгом убежать в сторону. Не знаю, характерно это было для них или нет, но списал всё на их сытость — брюхо многих аж волочилось по камням!

Пока дикари не спохватились, их телами усеяли немалое пространство, что легли поверх старых трупов.