Покоренная поцелуем

Наконец, с громкой отрыжкой, не свойственной скромным монахиням, аббатиса отодвинула от себя доску с мясом. Сестра Мэри Целомудренная нехотя последовала ее примеру. Гилберт, вздохнув, заерзал на табурете.

Хотя она никогда бы не заснула после столь обильной пищи, Мария, указав на свой спальный альков, сказала:

- Можете разделить со мной мою кровать, сестры. В моем алькове вас никто не побеспокоит.

- Мы захватили с собой тюфяки, - начала было сестра Мэри Целомудренная, но суровый взгляд аббатисы заставил ее замолчать.

- Там достаточно места для нас троих? - поинтересовалась настоятельница.

- Не думаю, - ответила Мария. - Но прошу вас, не беспокойтесь обо мне. Сегодня ночью мне нужно о многом поразмыслить.

- Да, дочь моя, это просто необходимо сделать, - сказала аббатиса. Она посмотрела на горшочек с мазью, на Гилберта, дверь, ведущую в комнату Хью, откуда теперь доносился беззаботный веселый смех. Но мысли ее, возникающие от такого осмотра, от этих звуков, были надежно скрыты у нее в голове за ее плотным головным убором, который был в этом отношении столь же надежным, как и шлем рыцаря, закрывающий его лицо от ударов врагов.

- Захватите свечи, сестры.

Сестра Мэри Целомудренная сразу протянула обе руки. Аббатиса мягким движением сжала ей пальцы на свободной левой руке. - Достаточно одной, дочь моя. Мы привыкли раздеваться в темноте.

Монахини задернули за собой гобелен Марии. Слабый свет от мерцающей свечи пробивался через щель между полом и краем гобелена. Мария наблюдала за полоской света и сразу заметила, как она потемнела и оттуда высунулся край черного одеяния, - вероятно, одна из монахинь сбросила свою сутану, не удосужившись даже аккуратно ее свернуть. Потом свеча погасла.

В зал вошел сакский мальчик с охапкой дров. Он постоял немного, отряхивая руками тунику, а затем вприпрыжку направился к себе на кухню.

Огонь вспыхнул с новой силой, но она все равно куталась в плащ, так как даже усиливающееся тепло не согревало ее. На нее веяло холодом из бездны, разверзнувшейся в ее душе. Она была такой одинокой, как никогда прежде. Хью, который хотя и выздоравливал, все же, по ее мнению, был далек от дееспособности. Могла ли она доверять Эдит, которая рассталась со своей невинностью, и тем самым покончила с любой возможностью возвратиться к монахиням? Ведь все говорило против этого. Если она ничего им не сообщила, то кто же это сделал? Ни один из саксов, кроме отца Бруно, не разговаривал с Эдит со времени ее свадьбы, а верный Уолтер сопровождал ее до монастыря за снадобьем, и он, конечно, мог заставить ее при необходимости замолчать.

Лэндуолд.., что произошло с ними со всеми с того времени, когда они нашли пристанище под крышей этого большого дома? Хью повредился рассудком, дай Бог, чтобы не навсегда. Она сама отказала в помощи раненым, все время лжет, и теперь была на грани совершения убийства, жертвой которого должен был стать Гилберт, этот когда-то верный и стойкий рыцарь. Столуорт Уолтер, который должен был немедленно стать на ее защиту, когда обнаружил, что за ней следит оруженосец, никак на это не отреагировал, а поспешил к своей возлюбленной.

Такие мысли не покидали ее часами и, казалось, всегда заставляли сделать единственный вывод: из всех окружавших ее людей только один никогда ей не лгал, всегда держал данное слово, заботился о Лэндуолде и его жителях себе же во вред - это Ротгар. У нее вдруг перехватило дыхание. Он ведь сказал ей, что если она не придет к нему ночью, то, значит, она переметнулась на сторону Гилберта. Она безрассудно согласилась, даже не представляя себе, какую слежку за ней установит Гилберт. Как же должен презирать ее теперь Ротгар!

В зале было пусто, жутковато. Она отправила Роберта и Стифэна по домам, Уолтер уехал. Только один Гилберт, тревожно, полулежа, дремал рядом с ней, да эта свинья оруженосец, не спускающий с нее глаз из темного угла, разделяли с ней громадное пространство зала. Даже собаки успокоились, как будто понимая, что монашенки не оставили для них никаких объедков; одни с довольным видом лежали, положив свои носы на лапы, другие зевали и почесывались. Все они грелись у огня. Доносившийся сюда из спальни Хью и Эдит шум прекратился. Дыхание Гилберта стало чуть слышным. Он слегка посапывал. Вдруг до нее от двери донеслось урчание, храп - оруженосец Гилберта заснул.