Покоренная поцелуем

Если в эту минуту священник пытался отстоять дело Ротгара, то он оказывал ему тем самым плохую услугу. А когда Мария услыхала об одержимости этого человека, влюбленного до такой степени в Лэндуолд, у нее по спине от страха поползли мурашки. Теперь она начинала сомневаться в мудрости разработанного ею плана сохранить жизнь Ротгару.

Отец Бруно, казалось, понял терзающие ее страхи. Он поднял руку, чтобы предотвратить смертельный удар, посланный в направлении Ротгара.

— Эту одержимость, миледи, можно… обратить себе на пользу.

— Каким образом? — спросила Мария, не скрывая любопытства. Ей очень хотелось узнать, могло ли предложение отца Бруно укрепить ее собственные, наполовину сформированные идеи.

— Можете не сомневаться — сегодня я провел всю ночь на коленях, вознося молитвы Богу, надеясь на божественное вдохновение. И он ниспослал мне его, миледи, в тот момент, когда я чуть не потерял сознание от напряжения. Вероятно, господина Хью в это мгновение посетила та же мысль. Теперь Марии пришлось замолчать в ожидании дальнейших объяснений.

— Сегодня утром я проезжал мимо строительной площадки, где возводят замок. Мои старые глаза все же позволили мне убедиться в том, как мало до сих пор было сделано. А моих старых ушей достигли голоса, выражавшие недовольство и мятежные мысли. Это происходит только здесь, в Лэндуолде. Этого нет в Кенуике. — Мария продолжала хранить молчание, и старик священник тяжело вздохнул, словно преподаватель, раздраженный неспособностью своего ученика постичь простейшую истину. — Кенуик, миледи. Тамошние крестьяне начали поддерживать господина Хью, как только он взял в жены Эдит.

— Хью вряд ли может жениться на Ротгаре, — съязвила, рассмеявшись, Мария.

— Нет, не может. Но вы можете выйти за него замуж, леди Мария.

— Ха!

Один-единственный слог, выражающий скорее неверие, чем юмор, эхом отозвался от стен конюшни, заставив мула задрать голову и направить свои воспрянувшие длинные и неуклюжие уши в сторону Марии. Она благодарила Бога за то, что это четвероногое животное было единственным свидетелем безумного плана отца Бруно.

— Вы сестра господина и, если я правильно все понимаю, не обделены определенным влиянием. Если рядом с вами будет стоять Ротгар, народ Лэндуолда резко изменит обо всем мнение.

— Нет, — сказала она твердым голосом. Ее муж Ранульф любил ее, но, тем не менее, ее жизнь была ничем иным, как одиночеством и отчуждением, как при его жизни, так и после его смерти. Насколько все будет хуже, если связать свою жизнь с человеком, который на полном основании мог поставить ей в вину утрату того, что принадлежало ему по праву рождения, который будет в результате мстить ей, мстить мелочно, не по-мужски. Нужно забыть о том, как встрепенулось ее сердце, когда она прикоснулась к Ротгару. Такое случается в жизни… Теперь у меня есть свой дом. Я больше не выйду замуж, — сказала она.

— Но, леди…

— Нет, — повторила она. — Но я прислушаюсь к вашему совету и постараюсь воспользоваться той любовью, который этот человек испытывает к этому краю. Если он поймет все правильно, то, может, использует свое влияние на крестьян в нашу пользу. Если он так поступит, я освобожу его — пусть ищет счастья в другом месте.

— Брак станет стимулом для его сотрудничества с вами, леди. Для таких, как он, нет большего счастья в жизни, чем возможность прожить свои дни на земле, которую он любит.

— Да, в этом есть большой соблазн, — сказала Мария, раздражаясь упрямством священника. — Если все будет делать так, как я ему скажу, то он сохранит голову на плечах.

Они оба молчали, когда разочарованный священник старательно выводил из денника мула, и потом долго взбирался в седло.

— Вы должны выпустить его из курятника, — сказал он, — вы должны следить, чтобы он не голодал и чтобы меч Гилберта покоился в ножнах. Если вы этого не сможете сделать, то тогда лучше велите его казнить — тем самым вы проявите какую-то доброту по отношению к нему. Такие люди, как Ротгар, не выносят заточения.

— Хорошо, — согласилась она и, подчиняясь инстинкту, неожиданно добавила:

— Да, я вижу вы его истинный и верный друг, отец Бруно.

— Я просто забочусь о народе Лэндуолда, — священник осенил ее крестным знамением. — Вильгельм мог прислать сюда кое-кого и похуже вас. И все же я буду молиться, Мария.

Она не знала, услыхал ли он, как она прошептала «благодарю вас», в ту минуту, когда мул, упрямясь, выскочил из конюшни во двор, освещенный холодным зимним солнцем.

— Леди Мария!

— Ну что тебе еще? — устало вздохнув, спросила Мария. На пороге, вся дрожа от холода, стояла та девушка, которая сообщила ей о визите отца Бруно.

— Прибыл Филипп Мартел, миледи. Он хочет встретиться с господином… я имею в виду… господином Ротгаром.

Судя по всему, у нее так и не будет достаточно времени, чтобы сделать свой выбор в отношении Ротгара Лэндуолдского. То один ей досаждает, то другой, они, право, смогут свести ее преждевременно в могилу. Лучше всего сейчас поговорить с глазу на глаз с саксом, убедиться, намерен ли он сотрудничать.