Покоренная поцелуем

— Нет, но я слышала, как вы там, снаружи, проявляли обо мне заботу, и молилась. — В доказательство этих слов, она подняла руки, демонстрируя длинные, нежные пальцы, которые переплелись в старинном ритуальном жесте. Вы, конечно, будете меня ненавидеть до конца моих дней за то, что я предпринимаю?

— Как легко сказать, — я никогда не смог бы вас ненавидеть, — но как трудно выдержать, когда возвращалась холодная рассудочность, когда она не стояла на коленях перед ним у огня, когда он должен был передать свою землю Хью, когда его положение раба умаляло его самого в глазах других рыцарей и в его собственных. — Я попытаюсь не делать этого и потом, позже, — ответил он.

Вздохнув, она быстро оглянулась. Встав на ноги, принялась поправлять смятые юбки. Потом, наконец, снова повернулась к нему. Она низко опустила голову, волосы закрыли ей глаза, через пряди пробивались только ее круглые розоватые от огня щеки.

Проворными пальцами она начала развязывать ленточки у себя на шее, затем высвободила руку из рукава туники.

— Что вы делаете? — Его голос сразу охрип, когда она, потянув еще раз за тунику, обнажила руки и все остальное, демонстрируя ему кремовую округлость вздымающихся грудей.

— Мы с вами заключили сделку, не так ли? — Когда он с кислым выражением на лице кивнул, добавила:

— У нас есть время. Я предлагаю ее должным образом завершить и кончить дело!

* * *

Однажды, стараясь помочь Марии привлечь к себе внимание будущего состоятельного супруга, се кузина Элисон попыталась обучить ее искусству флирта. Мария, однако, не оказалась способной ученицей.

Ее лицо застывало, на нем появлялись резкие линии в тот момент, когда нужно было соблазнительно улыбаться, когда ей приходилось произносить двусмысленные выражения, слова у нее получались какими-то неуклюжими. Когда пытаясь копировать легкие движения телом, грациозные жесты молодых норманнских знатных дам, все у нее выходило ходульно и глупо. В конце концов, Элисон, подняв руки вверх, сдалась.

— По крайней мере, старайся не полнеть, — убеждала она ее, с упреком качая головой и указывая на недостатки Марии, и добавила:

— У тебя красивые груди. Кто из мужчин не захочет посмотреть на них, хотя бы краешком глаза. Судя по всему, Ротгар Лэндуолдский принадлежал к их числу.

Этот человек, предвкушая прелесть победы, выдавал охватившее его возбуждение торжествующей, вожделенной улыбкой; он от удовлетворения прищурил глаза, постоянно одергивая тунику, чтобы скрыть рвущееся на волю из штанов свое мужское естество. Когда Ротгар все же уклонился, Мария поняла, что ее легкомысленные слова приобретали в его восприятии оскорбительный оттенок, и теперь даже ее голые груди не вызывали никакого набухания в нижней части его туники. «Давай завершим нашу сделку веселым ритуалом плотской любви», — вот что она хотела ему, в сущности, сказать. От смущения кровь бросилась ей в лицо, и она попыталась найти рукав и продеть через него руку.

Он опередил ее, коротко бросив:

— Пусть будет так. И сбрось с себя все остальное. Посмотрим товар, который ты здесь предлагаешь.

Пожав плечами, она спустила платье до пояса. Почувствовав, как он учащенно задышал, она осмелилась бросить взгляд на конец его туники. Элисон была права все эти годы. Хотя ее кокетливые слова успеха не принесли, обнаженные груди все же подействовали Либо Ротгар засунул себе в штаны свой топор, либо все же ее груди воспламенили его.

Ей захотелось закричать.

— Ax!.. — Его голос превратился в хрип, свидетельствующий об отвращении. Прикройся.

Он повернулся к ней спиной. Снова одев платье, она ожидала, когда же ее зальет, словно потоком, чувство облегчения, словно она наконец выполнила неприятное задание.

Но она ничего не дожидалась, его холодность глубоко ее уязвила.

— Мой муж не считал, что у меня такое внушающее только отвращение тело, сказала она, разглаживая ленточки, чтобы снова завязать их на шее.

— Твой муж? — Казалось, он давился этими словами, не мог их толком произнести.

— Его звали Ранульф Фитц Герберт. Он давно умер от раны, полученной в живот. — Она дотронулась рукой до правой части своего живота, вспоминая ужасную кончину Ранульфа.

— Ты до сих пор по нему чахнешь?

— Нет, — ответила она, иронично улыбнувшись. — Мы были женаты четыре года, он постоянно выполнял повсюду свой рыцарский долг. Он проводил день со мной, а неделю в другом месте. Всего-то мы, наверное, и были с ним вместе не больше четырех месяцев. Он был добрым человеком, но я давно привыкла жить без него, а не с ним.

— У тебя сохранятся и обо мне такие же воспоминания, если моя голова слетит с плеч, как ты на то рассчитываешь?

Она внимательно изучила его напрягшееся, такое неуступчивое тело. Отбрасываемые от огня тени обрисовывали его силуэт на фоне стены до малейших деталей — от торчащих стерней волос на голове до его непокорного мужского естества, все еще выпиравшего из штанов. Она знала, что ей никогда не забыть любого разделенного с ним момента. «Почему он отвернулся от нее? Почему?»

Ротгар, словно прочитав ее мысли, заговорил. Он заходил, жестикулируя, по хижине.