Покоренная сила

Дед величественно возвышался во главе стола и, по всей видимости, приготовился к произнесению длительного монолога. Мишка за стол не полез – пристроился в уголочке, но старался выглядеть так, словно его присутствие здесь – дело совершенно естественное. Десятники косились на него, но ни вопросов, ни комментариев по поводу Мишкиного присутствия никто себе не позволил – похоже, возвращение сотника Корнея к выполнению своих обязанностей личный состав уже прочувствовал надлежащим образом и до глубины души.

– Настало время, господа начальные люди, сказать вам следующее, – голос деда живо напомнил Мишке первую реплику комедии Гоголя «Ревизор»: «Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие…» – Покойный великий князь киевский Святополк Изяславич, – вещал дед, – незадолго до своей кончины возложил на меня попечение о Погорынской земле. Земля эта должна была с того дня зваться воеводством Погорынским, а я – погорынским воеводой. Все вы были на Палицком поле и знаете, какая там со мной приключилась беда. Из-за нее я на Погорынское воеводство встать не смог, и говорить об этом тогда смысла не имело. Теперь же, получив от нынешнего князя туровского Вячеслава Владимировича благословление на командование сотней, счел я правильным принять на себя и воеводские заботы по повелению покойного князя Святополка Изяславича.

– Выздоровел, значит?

По голосу десятника второго десятка Егора было не понять: то ли он язвит, то ли просто констатирует факт.

– Выздоровел, Егорушка, выздоровел. А если сомневаешься, то у Пимена спроси, он тоже вроде бы как сомневался.

Дед воинственно выставил вперед бороду и вперился глазами в Пимена. Тот криво ухмыльнулся и, видимо совершенно непроизвольно, прикоснулся рукой к левому уху, все еще не восстановившему нормальный цвет и форму.

– И грамота, наверно, княжья имеется?

– Егор!!! – Лука грохнул по столу кулаком. – Тебе что, гривны княжьей мало? Совсем очумел?

– Ты тут кулаками не стучи! – завелся с пол-оборота Егор. – Я тебе не мальчишка! И кто из нас очумел, еще неизвестно. Холопов нахватали так, что запихнуть некуда, щенок его по селу с самострелом носится, честным ратникам грозит, деньгами швыряется, сюда вон тоже приперся…

Егор, все повышая и повышая голос, начал медленно подниматься из-за стола. Лука, багровея лицом, точно так же начал подниматься ему навстречу. Голос у Егора уже начал срываться на крик:

– За серебро у кого-то из бояр в Турове гривну сотничью купил и думаешь: теперь все можно? Прихлебателям своим – добычу, а нам шиш? А вот мы еще посмотрим…

Лука, перегнувшись через стол, схватил Егора за бороду и дернул к себе. Егор, от неожиданности потеряв равновесие, упал вперед, едва успев упереться в стол локтями. Дальше все завертелось с калейдоскопической быстротой: десятники повскакивали с лавок один за другим, Фома попытался дотянуться до Луки и тут же получил в ухо от Данилы, хотел дать сдачи, но Игнат дернул его сзади за ворот, и Фома, запнувшись о лавку, повалился на пол. Игнат, многозначительно положив руку на рукоять ножа, встал между Фомой и дедом. Леха Рябой навалился на Анисима, не давая тому подняться с лавки, а Лука все-таки дожал Егора, опустив тому голову до самой столешницы.

Лишь один Пимен остался сидеть и тем самым привлек к себе Мишкино внимание. Его спокойствие было совершенно непонятным.

– Пимка, что ж ты?.. – Егор уже не говорил, а хрипел – железная рука Луки медленно выворачивала ему голову. – Пим… ка…

Все еще неподвижно сидевший Пимен, незаметно ни для кого, кроме Мишки, опустил руку и потянул из-за голенища засапожник. Мишке скрытность была не нужна, поэтому он действовал быстрее: кинжал мелькнул в воздухе и пригвоздил рукав рубахи Пимена к лавке. Тот мгновенно разжал пальцы, и засапожник провалился обратно за голенище. Мишка встретился с ненавидящим взглядом Пимена и неожиданным даже для самого себя голосом, больше похожим на змеиное шипение, выдохнул:

– Только шевельнись, падла, у меня еще два есть.

Получилось, по всей видимости, убедительно: Пимен замер, не пытаясь даже высвободить рукав.

– А-а-ах-х!!!

Непонятно откуда взявшаяся у деда секира очертила почти идеальный полукруг и с хрустом врезалась в середину столешницы. Все замерли. Было непонятно, что отрубил дед: то ли нос Егору, то ли пальцы Луке. В наступившей мертвой тишине Лука шумно выдохнул и брезгливо отбросил в сторону клок Егоровой броды. Старый вояка не промахнулся, лезвие не задело ни Луку, ни его противника, если не считать бороды Егора. Однако топор не бритва – часть волос была перерублена, а часть вмята в древесину и заклинена там, и Егор так и остался лежать щекой на столе, раскорячившись руками и ногами, как краб.

– Ну что, наигрались, детишки? – Дед, стукая деревяшкой, обошел стол и ухватил Егора за ухо. Тот, распяленный между бородой, зажатой лезвием секиры, и дедовыми пальцами, беспощадно тянущими за ухо, зарычал сквозь стиснутые зубы. – Наигрался, спрашиваю, или еще желаешь?

– Пимка… сука…