Покоренная судьбой (ЛП)

— Ты не работаешь с девяти до пяти. Твой долг никогда не заканчивается. Мы на войне. Ты все еще это помнишь, не так ли?

Я ухмыльнулся.

— Поверь мне, папа, это то, что я никогда не забуду. Это то, что ты навязал и мне. Я был против нападения!

Папа схватил меня за рубашку.

— Ты, блядь, прекрасно знаешь, почему я это сделал. Ты не оставил мне выбора! Это был единственный способ убедиться, что ты не будешь продолжать тосковать по этой девчонке.

Я кивнул и сделал шаг назад, так что папе пришлось опустить руку.

— Хорошая работа.

Папа посмотрел мне в глаза, и его лицо превратилось в маску настороженности.

— Амо. Ты действительно хочешь умереть?

— Ты бы умер за маму?

Папа закрыл глаза.

— Что ты делаешь?

— То, что я должен был сделать.

Не дав папе шанса сказать что-то еще, я сел на мотоцикл и уехал. Сегодняшний вечер был посвящен Максимусу, и ничему другому. Но завтра я возьму свою жизнь в свои руки. И если кто-то захочет остановить меня, он узнает, на что способны эти руки.

Черт. Что я собирался делать?

Грета

Я чувствовала себя разорванной между верностью семье и чувствами к Амо. В конце концов, это разорвало бы меня на части и я больше не могла нести тяжесть своего предательства в одиночку. Мне нужно было кому-то довериться. Мне нужна была другая точка зрения, какие-то соображения, которые помогли бы мне решить, как жить дальше. Как продолжать жить этой разделенной жизнью.

Когда я вернулась домой из своего убежища в воскресенье, я обнаружила, что мама занимается воздушной йогой в зале, который она оборудовала в нашем крыле особняка. Она висела вниз головой на разноцветных полотнищах, которые были прикреплены к потолку.

Я иногда занималась йогой вместе с мамой, но меньше ради умственных аспектов, а больше ради растяжки, которая положительно сказывалась на моих балетных навыках.

Мама улыбнулась мне, несмотря на свою красную голову, и медленно привела себя в вертикальное положение.

— Хочешь присоединиться ко мне?

— Мне нужно поговорить.

Сразу же мамино выражение лица омрачилось беспокойством, и она опустилась на пол.

Она взяла полотенце с мата и вытерла лицо, а затем указала на низкий диван в углу. Мы опустились, и мама коснулась моего плеча. — Ты можешь рассказать мне все, Грета. Абсолютно все. Я могу хранить секреты.

— Даже от папы?

Задавая этот вопрос, я чувствовала себя виноватой, но мама должна была знать всю серьезность ситуации, а не спотыкаться вслепую.

— Ради тебя я готова хранить тысячу секретов даже от твоего отца. — Она коснулась моей щеки, ее глаза были мягкими. — Но твой отец любит тебя и нашу семью больше всего на свете. Он простил бы тебе все.

— Только не это. Слишком многое поставлено на карту.

Мама сглотнула, ее бледные брови сошлись вместе.

— Хорошо. Теперь ты заставила меня по-настоящему волноваться.

— Я даже не знаю, с чего начать.

— Начало — это всегда хороший момент.

Это то, что мог бы сказать Нино. Мне нравилось, как мы все друг от друга отталкиваемся. Мне так много нравилось в этой семье, и поэтому этот обман лежал у меня на сердце как валун. Я решила не ходить вокруг да около. Не было простого способа сказать то, что нужно было сказать. — У меня роман с Амо.

Мама опустилась на подушки, ее рот раскрылся. Она отвернулась и глубоко вздохнула. — Вот это да. Я не ожидала этого. — Я видела, как тяжело она боролась за самообладание. Она тяжело сглотнула, прежде чем повернуться ко мне и посмотреть на меня. Ее глаза изучали каждый сантиметр моего лица. Возможно, она искала дочь, которую, как ей казалось, знала. Она издала ошеломленный смешок. — Ты и вправду пошла на убийство.

Я нахмурилась, не понимая, что она имеет в виду, я никогда не хотела, чтобы эта война произошла, никогда не хотела, чтобы люди умирали.

— Ты не приукрашивала ситуацию, — сказала она, словно видя мое замешательство. Она сделала еще один глубокий вдох, встала и выдохнула длинный воздух.

— Мама?

— Просто дай мне минутку, Грета. Это немного больше, чем я ожидала.

— Я же говорила тебе, что папа никогда этого не простит.

Мама пожала плечами. — Он бы простил тебя, конечно. Но его действия в отношении Витиелло нельзя считать прощающими.

— Он убьет Амо.

— Он и до этого хотел убить его по разным причинам. Боюсь, в глазах твоего отца в этом случае смерти будет недостаточно.

Я закрыла глаза и спрятала лицо в ладонях. Отчаяние когтями впивалось в мою грудь.

Диван опустился, и мама обняла меня за плечи.

— Все будет хорошо.

— Как?

— Я еще не знаю. Но все будет хорошо. — Мама погладила меня по голове, как будто я все еще была маленьким ребенком. — Как долго это продолжается?

— Пять месяцев.

— Я заметила, что ты изменилась, но не хотела давить на тебя, чтобы ты заговорила со мной и знала, что ты придешь, когда почувствуешь, что готова.

Я отстранилась. — Я чувствую себя потерянной, не знаю, что делать.

— Не могла бы ты подумать о том, чтобы прекратить то, что между тобой и Амо… — Она покачала головой. — Я вижу по твоим глазам, что это не вариант, верно?

— Я не могу представить свою жизнь без него. Когда мы в разлуке, я очень скучаю по нему. Хотела бы я, чтобы мы всегда были вместе.