Покоренная судьбой

— Они, наверное, все еще убивают друг друга .

Но я знал, что этого не случится. Папа отправит всех спасать меня, а Римо попытается спасти Грету.

— Ты могла быть мертва .

— Я знала, что ты прыгнешь за мной и спасешь меня.

Она сказала это без малейшего сомнения. Любовь — это

гребаная слабость.

— Я теперь женат.

— Знаю. — сказала она просто.

Я отвернулся от ее прекрасного лица, потому что иначе я бы ее поцеловал. Это только заставило бы меня выглядеть еще большим дураком.

— Не дай им убить друг друга, Амо, пожалуйста. Не дай тому, что между нами, стать причиной войны. Это слишком ценно, чтобы быть причиной чего-то настолько ужасного .

— А что между нами? — прохрипел я, глядя на нее сверху вниз, мои ладони все еще были прижаты к ее щекам, мое тело прижимало ее к себе.

Она облизала губы, и я потерял дар речи. Я наклонился и поцеловал ее, впиваясь в эти пышные губы. Когда я снова отстранился, я прорычал.

— Между нами больше ничего нет, Грета. Ты не позволила этому быть — Я встал с жесткой улыбкой. — Не доверяй мне снова спасать тебя.

Я потер лицо, чтобы вернуться в настоящее. Это был единственный поцелуй в мою брачную ночь. Я издал резкий смешок. Однако я трахнул свою жену, когда вернулся домой в мокрой, залитой кровью одежде. Гнев подстегивал трах с обеих сторон. Крессида впилась ногтями во все еще нежный шрам от моей ножевой раны, пуская кровь, ее глаза полыхали ненавистью, которая только усилилась, когда я вырвался до оргазма и кончил на собственный живот. Я не хотел, чтобы Крессида забеременела.

Было только четыре утра, но я никак не мог уснуть, поэтому оделся и поехал к родителям. Папа тоже не спал. С тех пор как мы объявили войну Каморре, его ночи были такими же бессонными, как и мои. Как и у Каморры, у нас теперь было слишком много врагов и ни одного настоящего союзника. Даже если действия Греты не остановили войну, они ее отсрочили. Никто не погиб той ночью, особенно Изабелла, или Джанна, или Грета.

Я вошел в дом с помощью запасного ключа. Папа забрал его у меня на следующий день после инцидента на мосту и почти полгода почти не разговаривал со мной, но настойчивое посредничество мамы в конце концов вернуло нас друг к другу. Как и ожидалось, из-под двери в папин кабинет пробивался тусклый свет и я направился туда. Он уже должен был видеть, как я подхожу к входной двери через камеры наблюдения. Я не постучал, прежде чем войти. Отец сидел за своим столом, склонившись над несколькими картами, с мрачным выражением лица. Наш последний транспорт с наркотиками был остановлен Каморрой в Техасе.

— Пока Корсиканский союз продает нам наркотики, мы будем довольствоваться остановкой транспорта то тут, то там. — сказал я, опускаясь напротив отца.

— Мы платим вдвое больше за то же самое дерьмо.

Это была правда. Корсиканский союз покупал наркотики у русских, перевозил их на свою территорию во французской части Канады через Аляску и продавал нам по двойной цене. Наши клиенты были в отчаянии, поэтому они все равно покупали наркотики по завышенным ценам, но русские пытались продавать на нашей территории более дешевую продукцию.

— В конце концов, Каморра больше не будет уделять столько внимания нашим транспортным маршрутам.

На щеке отца дрогнул мускул.

— Если бы мы убили Римо и остальных той ночью, нам было бы лучше .

— Невио убил бы Джианну и Изу. Он бы и глазом не моргнул. Я не вижу, как это могло бы улучшить наше положение .

— Мне было бы приятнее спать, зная, что я убил Римо Фальконе. — сказал папа.

Я ничего не сказал. Взгляд Греты, когда я повернулся к ней спиной после того, как вытащил ее из реки, всплыл в памяти без приглашения. Я не разговаривал с ней с той ночи и старался не думать о ней — что было почти невозможно.