Покоренное сердце

– Нет, я еще не собираюсь уходить. – Она боязливо оглянулась и понизила голос до шепота. – Я должна передать вам нечто важное, дядя Гилберт.

После этих загадочных слов она опустилась на корточки, сдернула с корзинки покрывало и достала буханку хрустящего хлеба, банку малинового варенья и банку сливочного масла.

Отец удивленно выгнул бровь. Клер тоже смотрела на кузину, ничего не понимая. К чему такая таинственность вокруг обыкновенной еды?

– Как вкусно пахнет, – сказал отец. – Давно я не ел такого хлеба.

– Он не только вкусный, но и очень полезный. – Просунув хлеб сквозь прутья решетки, Розабел подмигнула дяде. – Он вам понравится во всех отношениях.

Клер переглянулась с отцом. Отец взял хлеб и нахмурился. С нижней стороны буханки виднелась узкая длинная прорезь, из которой он вытащил толстый металлический надфиль с зазубренными краями.

Клер испуганно зажала рот рукой и бросила взгляд в конец коридора. К счастью, тюремщик не выходил из своей комнаты.

– В тюрьму нельзя приносить такие вещи.

– А я принесла, – сказала Розабел, весьма довольная собой. – Я нашла эту штуку в сарае у садовника. Ну, разве я не молодец?

– Вы поступили безрассудно. За это вас саму могли посадить в тюрьму.

«Глупая, глупая девчонка. А я еще глупее, – подумала Клер. – Как я могла допустить такое?» Тем не менее, этот поступок доказывал, что Розабел не имела отношения к преступлениям Призрака. Иначе, зачем бы она стала вызволять из тюрьмы своего дядю?

Если только ее не терзает чувство вины…

– Вы не должны были подвергать себя такой опасности, – сказал отец, убирая надфиль обратно в хлеб. – Я благодарен вам за добрые намерения, но оставить это у себя я не могу.

Улыбка сползла с лица Розабел.

– Но вы должны вырыть подземный ход. Или перепилить решетку камеры. Это ваша единственная надежда!

– Моя единственная надежда – правда. Попытка к бегству равносильна признанию вины.

Розабел непонимающе смотрела на него.

– Но ведь вы действительно виноваты. Вы же Призрак. Вы тот самый дерзкий вор, который пробирался в дома аристократов и похищал драгоценности. Весь Лондон знает, что вы взяли рубиновую брошь миссис Данби и жемчужное ожерелье миссис Беркингтон и множество других вещей.

Клер бросила на отца предостерегающий взгляд.

– Вас это не должно волновать, миледи, – сказала она. – Я думаю, у мистера Холлибрука имеются друзья, которые ему помогут.

– Так и есть, – подтвердил отец Клер. – У меня есть очень хорошие знакомые, которые собирают доказательства моей невиновности.

Он улыбнулся дочери, слабой ободряющей улыбкой, от которой у нее сжалось сердце. Последние слова папы предназначались ей, а не Розабел. Он верил в свою дочь, хотя и не хотел причинять ей беспокойства.

Дрожащими руками она забрала у него хлеб и спрятала обратно в корзинку. Ей так много еще надо было ему сказать, так много сделать…

Розабел смотрела на дядю во все глаза.

– Подождите, я не понимаю. У вас же нашли бриллиантовый браслет леди Рокфорд. Это все знают.

– Вещи не всегда таковы, какими они нам кажутся на первый взгляд, миледи. Но я и так уже сказал достаточно. Остальное я приберегу до суда.

– Ну, теперь нам уже точно пора идти, – сказала Клер. – Всего доброго, мистер Холлибрук. Мы будем поминать вас в своих молитвах.

Она взяла в одну руку корзинку, другой схватила Розабел и потащила ее по коридору. Потом оглянулась, чтобы еще раз взглянуть на отца. Он держался за прутья решетки и смотрел им вслед.

Клер стало трудно дышать. В следующий раз она увидит папу только в зале суда. До назначенного дня осталось немногим больше недели, а она так ничего и не успела узнать. Клер была близка к панике.

Когда они вошли в комнату тюремщика, он мрачно взглянул на них, но, к счастью, больше не пытался посмотреть, что у них лежит в корзинке. Когда они дошли до середины коридора, Розабел выпалила:

– Нет, ты слышала, Брауни? Моего дядю обвинили несправедливо. Ты этому веришь?

«Всем сердцем».

– Он показался мне человеком, заслуживающим доверия, – не удержавшись, сказала Клер. – По-моему, он больше похож на школьного учителя, чем на преступника.

– Но ведь это значит… – Розабел умолкла, и в глазах ее вспыхнул лихорадочный огонь. – Это значит, что Призрак все еще разгуливает на свободе. И если я найду его, я спасу своего дядю!

Клер остановилась и посмотрела в лицо кузине.

– Даже не думайте об этом, – яростным шепотом сказала она. – Этим должна заниматься полиция.

– Но я тоже могу ему помочь. Сегодня вечером на балу у леди Хейвенден я могу расспросить гостей и найти свидетелей…

– Нет! – ужаснувшись, воскликнула Клер, Как ни хотелось ей освободить отца, она не могла допустить вмешательства Розабел. – Если вы начнете вести разговоры на эту тему, маркиз догадается, что вы побывали в тюрьме.

– Я не боюсь дедушку. Возможно, мне даже удастся уговорить его помочь дяде Гилберту.

– Гораздо более вероятно, что он сошлет вас в деревню на ближайшие двадцать лет. – Клер снова схватила Розабел за руку. – Забудьте о дяде. И не вздумайте кому-нибудь рассказывать о нашем визите сюда. Обещайте.

Розабел надулась и выпятила нижнюю губу.