Покоренные страстью

Лорд Дакре во главе полутора тысяч кавалеристов скакал им наперерез. Дэвид Кеннеди обрадовался появлению лорда, которого знал всю свою жизнь. Судьба на этот раз улыбнулась ему — злейший враг Дуглас отпустил мальчишку живым и невредимым, а впереди его ждал друг. Вздох облегчения слетел с губ Дэвида, и сразу же за этим выражение крайнего удивления исказило его черты. Дакре со смертоносной точностью направил свое оружие. Он пронесся мимо, а разрубленный пополам Дэвид медленно сползал с седла на землю.

Между английской кавалерией и шотландцами завязался кровавый бой. Графы Леннокс и Аргайл наблюдали за ним сверху, когда вперед внезапно выступили лучники противника. Дождь из стрел почти мгновенно лишил вождей кланов всех их людей. Центр поля превратился в бойню. Английская пехота была вооружена алебардами — боевыми топорами, имевшими с одной стороны нечто вроде крюка. Шотландцы, которые несли длинные французские пики, на крутом склоне теряли равновесие. Короткие копья тоже не помогали — англичане просто отрубали острие, и их противник становился беззащитным. Покончив с горцами, лучники сэра Стэнли зашли войску Стюарта в тыл. Пощады не было, шотландские графы погибали бок о бок со своими людьми.

Джеймс пробивался в глубь отряда англичан, стремясь достичь одной только цели. Он знал, что в поединке с Серреем выйдет победителем. Так бы и случилось, но ненавистный враг увидел уже только тело короля, утыканное стрелами и с разрубленной головой.

Рэмсей по-прежнему возглавлял левый фланг, сражавшийся успешнее других. По счастью, им было неизвестно, что Джеймс Стюарт, король Шотландии, погиб в этой битве при Флоддене, унесшей жизни еще двенадцати графов, двух епископов, пятнадцати лордов и около десяти тысяч других храбрых защитников страны.

Уже почти стемнело. Рэм видел, как прямо перед ним сражается Джок и ему угрожает опасность. Дуглас поднял палаш, и смерть настигла первого англичанина, затем второго. Лорду удалось еще ранить третьего, когда Бандит, пятясь, поднялся на задние ноги и развернулся. Глаза Рэма расширились — откуда появились все эти англичане? Он оказался один, окруженный противником со всех сторон. Кажется, и Бандит и его хозяин были ранены одновременно. Жеребец упал, Рэм попытался выбраться из-под него, но бесполезно. Копье пронзило живот Дугласа и воткнулось в землю. Он не чувствовал ног, но ощущал огромную тяжесть, словно Бандит все еще придавливал его. Рэм запрещал себе думать о боли, но что-то теплое, успокаивающее постепенно охватывало все его существо, туманило сознание. Так вот какая она, смерть. Лорд глубоко вздохнул, и его окружила тьма. Кровь жеребца и его хозяина, смешавшись, стекала по их телам и впитывалась в землю.

Глава 40

Леди Валентина Дуглас не могла ни на чем сосредоточиться. Она чувствовала себя пленницей в собственном замке. Если бы она была мужчиной! Им легче, они знают, что делать в этой славной битве. Рэм покроет себя славой, а потом приедет к ней домой.

Тина сдержала слезы и снова выбежала на парапет. Она прижимала руку ко рту, зная, что если заплачет, то уже не сможет остановиться. Ну когда, когда же он вернется? Прошел целый месяц с того дня в начале августа, когда они поженились и Рэмсей уехал воевать. И все-таки в войне нет ничего славного, решила леди. Это — грязь, мерзость, безумие. Она вытерла глаза и принялась вглядываться в горизонт, как делала это каждый день после отъезда Рэма. Никогда раньше Тина не поддавалась страху. Когда он только начинал зарождаться, она душила его, смеялась над собой, и страх чудесным образом отступал. Так было всегда. Но сейчас он забрался в ее душу, и Огонек начинала терять над собой контроль. Дрожащими руками она обхватила живот. Удивительно, что после всего пережитого ей удалось забеременеть так быстро. Неужели судьба опять обманет ее? Она ничего не сказала Рэму о ребенке, а если бы он знал, то, вероятно, был бы осторожнее в битве и вернулся бы к ней — любой ценой. Тина проклинала себя.

Словно что-то вспыхнуло в голове леди: еще один день в ожидании и в полной неизвестности, и она лишится разума.

— Ада, Ада! — Тина спешила найти гувернантку. — Я еду но двору. Новости до Эдинбурга дойдут быстрее, чем до нас.

— Ты думаешь, так лучше? — с сомнением произнесла Ада, уверенная, что долг верной жены — сидя дома ожидать возвращения мужа.

— Лучше? — воскликнула Тина. — Когда это, черт побери, я делала то, что лучше?! Собирай вещи, отправимся на рассвете. Я больше не буду ждать! — Тут колени у нее подкосились, и молодая женщина почти упала на стул. — Ада, дело в том, что я просто не могу больше ждать. В воздухе словно носится какое-то несчастье. Я не в состоянии освободиться от чувства надвигающейся беды.

— Не думаю, что кто-либо из охранников оставит свой пост, чтобы сопровождать тебя в Эдинбург. Они не посмеют нарушить приказ Рэма.

— Мсье Бюрк! Мы возьмем с собой его! Ты собирайся, а я пойду его предупрежу.