Покоренные страстью

Когда позволяло время и расстояние, Сорвиголова заезжал домой, обычно среди ночи. Валентина притягивала его неудержимо, как магнит. Рэм приезжал вконец измотанный и отбывал, полностью восстановив свои силы. Иногда он появлялся в ужасающем настроении, и невесте приходилось принимать на себя ярость лорда. А иногда, в такие ночи, как эта, его безраздельная нежность заставляла сердце женщины таять. Их близость начиналась очень медленно: он осторожно снимал с нее рубашку, раскидывал по подушке рыжие кудри подруги, а затем ласкал каждую ямочку и изгиб ее тела. Дрожащими руками Дуглас раздвигал ноги Тины, лаская и целуя все потайные уголки. Его пальцы были легче крыла бабочки. Спустя несколько часов Огонек лежала в объятиях жениха обессилевшая, полностью удовлетворенная, ощущая его губы на своем лице. Рэм приподнял невесту.

— Конфетка, моя конфетка! — Только изредка он так называл ее в постели. — Тина, когда я занимаюсь с тобой любовью, то чувствую себя просто восхитительно. Никогда прежде я не испытывал такого. Ты даришь мне тепло, спокойствие, безмятежность. Я словно обретаю сам себя. Думаю, я люблю тебя.

Сердце Огонька подпрыгнуло, но она легкомысленно спросила:

— А где доказательства?

Он проигнорировал шутливый тон.

— Я решил жениться на тебе.

Его слова повисли в воздухе, Тина была ошеломлена.

— Нет, наше соглашение должно продлиться год, а потом мы примем решение.

— К черту соглашение! Я задумал совершить это сейчас, — твердо ответил Дуглас.

— Я не беременна, — произнесла его невеста.

— Откуда ты знаешь? Все может быть.

«Боже, а ведь действительно, при такой сексуальной активности…» — подумала Огонек и вырвалась из его рук.

— Ты просто наглец, Дуглас, думаешь, стоит тебе щелкнуть пальцами и я сломя голову брошусь исполнять твои приказания?

— Черт побери, лиса, послушай меня! Если я буду дожидаться, пока ты забеременеешь, то ты решишь, что я женюсь только из-за наследника. А я хочу жениться потому, что люблю тебя!

Тина заткнула уши, не желая слышать голос жениха. Стук дождевых капель в окно тоже исчез. Пора доставать оружие из ножен, подумала леди Кеннеди, и прошипела:

— Я не пойду за тебя, Дугласы отравляют своих жен!

— Только когда те неверны, — жестко усмехнулся Рэм, но Огонек не шутила, она была серьезна, как никогда.

— Мой окончательный ответ — нет, — произнесла она.

Отбросив меха, лорд встал с кровати. Он зажег свечи и стал быстро одеваться. Невеста видела и чувствовала, как он разъярен. Дуглас собирался уезжать сейчас, посреди ночи, пробыв в замке менее трех часов. В тусклом свете свечи грива Тины пылала золотом, она закуталась в покрывало, словно пытаясь защититься. Одной рукой Рэм вытащил ее из кровати.

— Я не прошу, я приказываю. — Он склонился над ней, и внезапно жестко-красивое, обветренное лицо мужчины озарила улыбка. Закидывая Тине голову назад, он сказал: — Я — твоя судьба. В следующий раз приеду со священником.

Глава 25

Ну зачем мне постель моя,

С периной из гусиного пера,

С нежным, красивым бельем…

Когда ночью я буду на воле,

спать на широком поле

с лохматым цыганом вольным…

Старинная шотландская баллада

В комнате вдруг стало очень холодно, словно Дуглас забрал все тепло с собой. Огонек залезла под одеяло. Ветер и дождь заставляли ее дрожать, как будто это она, а не Рэм, была сейчас снаружи на улице. Но что такое буря для Сорвиголовы? Будь он проклят! Неужели он действительно любит? Тогда она сможет отомстить скорее, чем рассчитывала. Хотя нет, он ненавидит ее, а она — его, но от ненависти до любви — один шаг, это как рай и ад — две стороны одной монеты. Мозг Тины лихорадочно работал: куда бежать? Она исчезнет, уедет домой, н отцу. Но воспоминание о матери и Бесс заставило ее отказаться от этой мысли. Донал и Мэгги сейчас в замке Кеннеди, на побережье, в 30 милях отсюда. Она отвергла и этот план. Валентина видела Черного Дугласа в ярости и не позавидовала бы человеку, оказавшемуся на его пути. Бедняга Донал не сможет ему противостоять. Внезапно она перестала дрожать. Огонек знала точно, куда направиться — в долину реки Ур. Это будет здорово!