Покоренный кланом (ЛП)

Он замедлил свой яростный марш, когда приблизился к другим шаттлам, на которые садились все остальные. Он уставился на открытые люки, в них стояли шеренги мужчин, бежавших из колонии. Если он войдет в один из них, то окажется в тесной каюте, где все будут стоять почти плечом к плечу. Но он все равно останется один. Снова.

Лидон. Транис. Эти придурки сделали так, что Дегорск просто не мог без них жить. Осознание того, что он влюбился в молодого драмока и Лидона, было неприятным сюрпризом, и доктор проклял за это свое глупое сердце. И все же это невозможно игнорировать. Он влюблен в мужчину, который на двадцать лет моложе его, а также в нобэка, от которого он старательно держался подальше.

Дерьмо!

Он оглянулся и увидел, как их темные головы склонились близко друг к другу, когда они работали, как дьяволы, чтобы завести этот жалкий обломок шаттла. Чтобы они могли пойти и убить себя.

В горле у него образовался комок. Он не мог пройти через это снова. Просто не мог.

Дегорск повернулся и направился к медицинским тележкам, нагруженными аппаратами, из-за которых он громко ругался с медперсоналом, чтобы их бросить. Он обошел их по кругу, как будто искал что-то, от чего нельзя было отказаться. Убедившись, что никто не обращает на него внимания, он нырнул позади них.

Используя эти и другие тележки для прикрытия, Дегорск сумел незаметно выскользнуть из дока. Оказавшись снаружи, имдико огляделся по сторонам, оценивая обстановку. Ему нужно было где-то спрятаться, пока последний шаттл не взлетит, оставив его позади. До ближайшего здания было всего несколько шагов, и он вошел внутрь.

Достаточно было одного беглого взгляда, чтобы понять, что это кабинет начальника космопорта. Внутри никого не было, но три компьютера в центре комнаты оставлены включенными. Экраны прокручивали показания атмосферных условий, отчеты с орбитальных спутников и графики движения судов.

Это было такое же хорошее место, чтобы переждать эвакуацию, как и любое другое, решил Дегорск. Он точно узнает, когда улетит последний шаттл. Тогда он присоединится к Лидону и Транису и окажется в очень большой беде.

Транис уже пообещал выпороть его за нарушение субординации. Теперь же Дегорск не подчинился прямому приказу. За неповиновение ему придется чертовски дорого заплатить.

Он вздохнул и сочувственно похлопал себя по заду. — Моя бедная задница. Я не смогу сидеть целый месяц.

Дегорск опустился в кресло за одним из столов, наслаждаясь своей небитой, нетронутой задницей, возможно, последний раз в жизни. У него не было никаких иллюзий относительно того, насколько серьезным окажется наказание, и он поморщился в его предвкушении. И все же лучше иметь разбитую задницу, чем снова разбитое сердце.

Прошло полчаса. Дегорск наблюдал по камерам, как челноки улетают, исчезая в небе. Трое улетели, оставив на стартовой площадке только один. Он слышал, как заработали его двигатели. Он ухмыльнулся. Через несколько мгновений Лидон и Транис застрянут вместе с ним.

Дверь позади него с шипением открылась, и он резко обернулся, когда пара вошла в комнату. Оба остановились и потрясенно уставились на него. У Дегорска был безумный момент, когда он подумал, что сейчас расхохочется. Он никогда не видел Лидона настолько ошеломленным. То, что именно он оказался причиной такого выражения на лице сдержанного нобэка, было чистым триумфом.

На лицах вошедших проступила ярость, и Дегорск порадовался, что не рассмеялся. Вероятно, это усугубило бы его боль.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — заорал Транис. — Ты же должен был улететь!

Красноречивый звук последнего взлетающего шаттла заполнил комнату. Дегорск слабо улыбнулся. — О, значит, пора было идти? Думаю, мне лучше вернуться в док и поймать свою машину.

Он попытался встать на ноги, которые под этими злобными взглядами отказывались его держать. Лидон стремительно пересек комнату и помог ему подняться, дернув за воротник. Нобэк закричал ему прямо в лицо: — Ты же знаешь, что только что ушел последний, черт бы тебя побрал! Ты же должен быть в безопасности!

Ярость вскипела в командующем вооружением. Дегорск не решался заговорить, он был слишком напуган. Лидон был очень, очень зол, Дегорск его таким ещё не видел.

Транис медленно приблизился, его шаги были размеренными, однако ледяной тон его голоса напугал Дегорска не меньше, чем неприкрытая ярость Лидона. — Ты не подчинился прямому приказу, имдико. Я хочу знать почему.

Дегорск облизал губы. Транис назвал его не доктором, а имдико. Это означало, что гнев, который он испытывал, носил скорее личный, чем профессиональный характер. Ледяной взгляд, который бросил на него драмок, не был вызван неподчинением Дегорска.

Протесты только разозлили бы двух других мужчин ещё больше. Вероятно, ничто из того, что мог бы сказать Дегорск, их бы не успокоило. Они хотели видеть его живым, невредимым и подальше отсюда. Как он мог заставить их понять, что «безопасно» — это не всегда хорошо? Что разделять смерть с теми, кого любишь, неизбежно предпочтительнее, чем продолжать жить в одиночестве?