Покоренный

Я вхожу в «Ритц» в джинсах, футболке и очках Ray Ban. Моя голова всё ещё болит, и свет раздражает мои глаза. Люди замечают мою простоватую одежду, но меня это не волнует. Здесь нет ни одного парня без галстука. Лично я считаю, что это дерьмо слишком пафосно. Я серьёзно, «Ритц»? Мой брат всегда выбирал один из чопорных отелей, выпендрёжные машины и огромные дома. Не поймите меня не правильно, Я едва ли нищеброд, но у меня нет ни десяти супермашин в моём гараже, ни громадного особняка. Дом, в котором я живу, принадлежал моей бабушке, которую я люблю, поэтому я живу там. Уилл живёт в огромном пентхаусе в центре Парижа. Совершенно не мой стиль.

Итак, теперь я в «Ритц», и мне приходится терпеть это, когда у меня есть прекрасный офис, где я мог бы спокойно пережить похмелье, или даже лучше было бы на диване. Но нет, я должен показывать своё похмелье, бл*дь, на публике.

Мой брат сидит за столом рядом с окном. На столе чай, кофе и несколько круассанов. Серьёзно, круассаны? Убейте меня сейчас же.

— Ах, Тео. Всё-таки решил присоединиться ко мне? — он улыбается и хлопает меня по плечу. — Бурная ночь?

— Что-то вроде этого, — бормочу я. Уилл понимающе ухмыляется. Он раньше был так же ужасен, как и я, и, честно говоря, моя репутация плохого мальчика началась с того, что я был одним из двух братьев Эллис. Пресса любила нас даже больше, чем меня и Хьюго. Конечно же, потом Уилл женился, переехал в Париж и стал скучным мудаком. Мой брат из той породы спокойных и уравновешенных парней, которые становятся жуткими ублюдками, когда дела идут не так, как им хочется. Он выглядит довольно устрашающе со своими шестью с половиной футами роста (прим.ред.198 см) и телосложением, как у регбиста. Он старше меня всего на два года, но уже седеет, от этого он выглядит ещё старше. Мы не похожи друг на друга. У него серые глаза и волосы светлее моих. Я младше, лучше выгляжу, и я напоминаю ему об этом при каждой возможности.

— Желаете что-нибудь заказать, сэр? — ко мне подходит официант.

— Не могли бы вы принести мне скотч? — спрашиваю я. Этим я точно поправлю здоровье. Других вариантов нет.

— Конечно, сэр. — Персонал здесь точно знает, как угодить клиенту. Если я хочу пятисотфунтовый стакан скотча в девять тридцать утра, то здесь я его получу.

Уилл поднимает брови.

— Настолько плохо?

— Настолько, — киваю я. Снимаю солнцезащитные очки, несмотря на яркий солнечный свет, льющийся из окна.

— Полагаю, что я должен быть польщён, что ты вообще появился, даже если ты и опоздал на час.

— Да, должен, — ворчу я. — Так или иначе я сейчас здесь, так что перестань ныть. — Моя голова болит, и я должен опустить её на руки на секунду, пока комната не перестанет вращаться.

— Хочешь круассан? Это поможет тебе почувствовать себя лучше, — он улыбается. Я прищуриваюсь.

— Нет, я не хочу чёртов круассан. — Прямо сейчас он ведёт себя слишком самодовольно.

Он пожимает плечами.

— Ладно. Итак, из статьи, которую я видел в утренней газете, я предполагаю это… — он указывает на меня, — …это из-за женщины.

— Так ведь было всегда? — я беззаботно улыбаюсь. — Что за статья?

— О, что-то об адвокате и о беременной женщине. Там фотография, как ты прижимаешь к машине рыжеволосую головку. Она горячая. — Он пожимает плечами. — Это был лишь вопрос времени, когда ты обрюхатишь какую-нибудь бедную девочку.

— Бл*дь, подонок, — бормочу я. Я ненавижу прессу. Они все такие уроды.

Официант приносит мой скотч, который я тут же выпиваю. Я вздрагиваю. Боже, что за мерзкое дерьмо. Мой желудок восстаёт против алкоголя. Тише, держись. Через десять минут всё станет лучше. Если меня не вырвет до этого.

Он качает головой и посмеивается.

— Ты сумасшедший ублюдок.

Я пожимаю плечами.

— Я приму это.

— И всё-таки, это правда? Ты обрюхатил какую-то девчонку? — его лицо серьёзное, и я начинаю подозревать, что он не просто так прочитал статью сегодня.

Я вздыхаю. Он знает всю историю, он всегда всё знает. Он просто играет со мной.

— Зачем ты здесь, Уилл?

Он молчит в течение секунды и смотрит через зал.

— Я беспокоюсь.

Я фыркнул.

— Если ты беспокоишься обо мне, то не стоит этого делать.

Он закатывает глаза.

— Если ты хочешь напиться, перетрахать половину Лондона и подцепить каждый ЗППП на свете, меня не может это не волновать. Меня беспокоит то, что ты делаешь это у всех на виду. Это плохо сказывается на компании.

Типичный мой брат, это всё ради компании.

— Пресса всегда изображает меня плохим мальчиком. Пока это не вредит компании. — Моя головная боль начинает медленно отступать. — И ты не тот человек, который может осуждать меня. Ты был таким же плохим парнем, пока не получил кляп в рот и цепь вокруг лодыжки. — Он хмуро смотрит на меня. Он ненавидит меня за то, что я отношусь к Дульчи, как к кляпу и цепям. Она на самом деле прелесть, но мой брат превратился совершенно в другого человека, с тех пор как встретил её. Может быть это то, что любовь делает с тобой? Она определённо изменила меня, и ещё она разрушила меня.

Он наклоняется и смотрит в мои глаза.