Покоряясь тебе (СИ)

Когда Адам повернулся и вновь посмотрел на меня, я поняла, что больше не могу ждать. Просто не выдержу. Я порывисто поддалась вперед, едва не опрокинув и обхватив его за шею, принялась целовать.

Я отчетливо почувствовала, как ладони Адама легли на мою поясницу, привлекая к себе. Он встретил мой поцелуй, и если не был готов к такому напору, то быстро включился в процесс. Наши губы и языки мягко и одновременно горячо атаковали друг друга, побуждая перейти от поцелуев дальше, стать еще ближе.

И вдруг все закончилось. Застонав, Адам осторожно отстранил меня, переводя дыхание.

Я откинула упавшие на лицо волосы, в полнейшей растерянности глядя на него.

— Что… что случилось? — запнувшись, удивилась я.

Мужчина прикрыл глаза и, поморщившись, покачал головой.

— Извини, Грейс, но нельзя. Я не буду заниматься с тобой сексом.

Я обескуражено заморгала, не зная, что и думать.

Адам отказывается от секса?

Это не просто странно, это дико.

— Почему? — спросила я, пытаясь не показать, что уязвлена его заявлением.

— Это не потому, что я не хочу тебя, — улыбнувшись краешком губ, поспешил успокоить меня он, все правильно рассудив по моему лицу. — Это из-за лечения. Сейчас может быть опасен любой контакт между нами, тем более секс. Я боюсь, что могу сорваться. — Он отвел взгляд, понизив голос на последнем предложении. — Я еще не стабилен, и доктор Берк утверждает, что любые действия, которые порождают всплеск сильных эмоций, таких как страсть и сексуальное возбуждение могут спровоцировать приступ неконтролируемой агрессии, направленной как на себя, так и на того, кто окажется рядом.

Я слушала и понимала, что в словах Адама есть логика. Наверное, нам сейчас и правда, лучше воздержаться от подобных контактов. Но, Господи, как же я хотела его! И услышать, что мы не будем заниматься сексом в течение неопределенного времени по медицинским показателям, заставляло меня подумать о том, чтобы засунуть голову в ведро со льдом.

Если бы мы были в тупой комедии, а я была мужчиной, я бы уже высыпала гору льда в свои штаны.

— Поверь, для меня это еще трудней, чем для тебя, — страдальчески усмехнувшись, заверил меня Адам. — Потому что я сам готов связать себя лично, чтобы держать свои руки при себе и не наброситься на тебя. И дня не прошло в течение этих недель, когда бы я ни думал о тебе и не хотел тебя.

От его признания, произнесенного охрипшим голосом, по моему телу прошлась сладкая, томительная дрожь. Желание вновь стало назревать во мне, сосредотачиваясь внизу и отдаваясь пульсацией, свидетельствующей о том, как сильно я возбудилась.

Сглотнув, невольно я вновь приблизилась к нему, но чтобы не поддаться искушению и не трогать его, сжала руками простыню под собой.

— Ты, правда, думал обо мне каждый день? — Мой голос прозвучал интимней, чем я рассчитывала. Я не хотела заводить Адама и не хотела возбудиться еще больше, но мои действия словно были неподконтрольны голосу разума, который, к моему стыду, едва слышался.

Адам медленно кивнул, и его глаза сверкнули, а взгляд переместился на мои губы, которые я как раз облизнула.

— Что же ты делал, чтобы справится с этими… мыслями?

Я определенно ходила по лезвию ножа, но мои глаза то и дело опускались на его рот, который я так хотела поцеловать. В особенности его нижнюю губу, которая представлялась мне настоящим лакомством. Я хотела прикусить ее зубами, провести по ней языком, а после мягко, но с напором пососать.

Усилием воли я заставила себя отвести взгляд от его губ, потому что от представления того, что делаю с ними, мой и так расшалившийся пульс пошел вскачь, и мне стало по-настоящему жарко.

— Я ничего не мог сделать с мыслями о тебе, — приглушенным голосом пробормотал Адам, очевидно, сам едва справляясь с собственным возбуждением.

Мы могли посоревноваться, чье дыхание громче и тяжелей.

— Стоя под душем, я мастурбировал, представляя, что ты находишься передо мной и смотришь на меня.

Дыхание вмиг покинуло мои легкие, когда признание сорвалось с его уст. Острое желание ударило по всем моим нервным окончаниям, и я отчетливо ощутила ноющую боль между ног, в сосредоточие женской сущности.

Я покрепче схватила простынь, до боли в суставах. Если я сейчас прикоснусь к нему, то наставления и рекомендации доктора Берка полетят к чертям.

Мы точно были двумя мазохистами, если все еще сидели в миллиметре друг от друга, а не разбегались по разным комнатам, не запирали двери, чтобы не сорваться.

Как я могла думать связно и не о сексе с ним, когда до моих ноздрей отчетливо доходил его неповторимый запах, от которого у меня кружилась голова, и рот наполнялся слюной?

Как я могла не думать о том, как желаю, чтобы его крепкое тело накрыло меня, когда его тепло буквально окутывает меня, наполняет меня и заставляет мои мысли сосредоточиваться лишь на одном — том, как сильно, до сводящей боли хочу его в себе.

Нам опасно было находиться в одной комнате, если мы и правда, не собирались заниматься сексом. Да что там, находиться с Адамом было опасно даже в одной стране, на одном континенте. Опасно по многим причинам, и от этого он был еще желанней.