Покоряясь тебе (СИ)

Он умело ласкал меня, то увеличивая напор, то ослабляя, кружа языком по зоне вокруг клитора, посасывая губами пульсирующий сгусток. Это заставляло меня дрожать от острого удовольствия, но не давало достигнуть пика. Стоило оргазму назреть в готовности накрыть меня с головой, как он тут же менял интенсивность, делая касания поверхностными, ленивыми.

Единственный парень, с которым у меня был подобный секс — это Джек, тот самый, ради которого я брала уроки стрип-дэнса. Не могу сказать, что все было замечательно, на самом деле, больше неловко. Поэтому мы не часто практиковали оральные ласки. Мне постоянно казалось, что Джек отправился в неизведанные воды и не знает, что делает. Его жесткий подбородок постоянно утыкался во вход, причиняя болезненные ощущения, но мне все время было неловко ему об этом сказать.

Сейчас подобных мыслей даже не возникало. О, Адам определенно знал, что делать и он делал, доводя меня до состояния кипения. Чувствовала, словно мое тело превратилось в желе, и может в любой момент растаять.

Не знаю, сколько времени длилась эта сладкая пытка, мой мозг отказывался соображать связно. Ноги грозили не выдержать и подогнуться, и я схватилась за плечи Адама, стараясь сохранить равновесие. Отчаянно не хватало воздуха, во рту пересохло от быстрого, жадного дыхания.

— Я… больше… не могу! — делая короткие паузы между словами, всхлипнула я. И тогда Адам сжалился надо мной, быстро доведя до конца. Сильный, сбивающий оргазм захлестнул меня, и мой рот открылся в немом крике.

Адам поднялся, подхватив мое дрожащее тело и приподнял, легко проникая в меня одним движением.

По моим щекам катились слезы, когда через несколько минут все повторилось, только на этот раз Адам разделил со мной невероятной силы блаженство и эйфории, охватившей нас в момент достижения полного удовлетворения.

И я безмолвно благодарила небеса, что мы в душе и моих слез не видно сквозь потоки воды.

Я ничего не могла с собой поделать, но без конца косилась на Адама, пялясь на него. Наблюдать за тем, как он глубоко задумавшись, рассматривает работы великих мастеров, было интересней, чем смотреть на сами картины. В белом вязаном джемпере, коричневых слаксах и своих очках в черной оправе он был невероятно стильным и привлекательным. А когда так увлеченно любовался картинами в Средневековом отделе Метрополитен-музея, еще и чертовски сексуальным.

Утренний совместный душ расслабил меня, хотя я и ругала себя. Периодически. Но как же легко было поддаться и просто получать удовольствие от города, стиля жизни, компании Адама, который превратился в обходительного, очаровательного и внимательного мужчину.

После того, как он вынес меня из душа, заботливо вытерев полотенцем, мы позавтракали в расслабляющей тишине и он предложил мне прогулку по городу. Не ожидая, что он пожелает тратить на меня целый день, я согласилась, плохо скрывая радость. Он удивил меня еще больше, разрешив выбирать места, куда я захочу отправиться. В первую очередь мне хотелось попасть в музей Метрополитен, но сейчас я совершенно не могла сосредоточиться на том, что окружало меня.

Со страхом я осознавала, что этот мужчина плотней занимает все мое внимание. Я готова была принимать от него все, как ласку, так и наказания. И то и то имело свою привлекательность, вызывая дрожь и волнение, оголяя каждый мой нерв.

Это было плохо. Плохо для меня, но что, если я больше не хотела отказываться от этого? Что, если его влияние на меня набрало ту силу, когда я больше не хочу избавляться от него?

Я почувствовала, как рука Адама коснулась моей, и он переплел наши пальцы вместе. Паника всколыхнула мою душу.

Мне понравилось чувствовать свою руку в его руке, понравилось, как наша кожа касается друг друга, как крепко и уверенно он держит меня!

Грудь словно стальным обручем сдавило, стало трудно дышать.

Господи, разве не должна я испытывать отвращение и ненависть к нему? Почему все внутри млеет от такого невинного, доверительного прикосновения? Почему пульс сходит с ума, а сердце пропускает удары?

Адам бросил на меня странный взгляд, но промолчал, отвернувшись почти сразу.

Он тоже это почувствовал? Разгадал, какой эффект имел на меня?

Не разговаривая, мы ходили среди прекрасных картин с вековой историей, поражающих своей красотой. Работы Халса, Ван Дейка, Тьеполо и Пуссена, а я не видела ничего. Голова шла кругом, хотелось забиться в темный угол и плакать и плакать от отчаянья, беспомощности, чувства уязвимости.

— Что ты делаешь со мной? — тихо прошептала я, в растерянности посмотрев на него.

— Чувствуешь, как твое сердце предает тебя, а разум упорно молчит, как бы ты не взывала к нему? — Он положил ладонь над моей левой грудью, но сейчас в этом не было ничего сексуального. Его голос и взгляд был серьезным.

Я молча кивнула; горло сдавил спазм, слезы задрожали на кончиках ресниц.

— Я уже давно испытываю это, Грейс. — Его губы дрогнули в невеселой улыбке. — Но не спрашивай меня, почему. Я не знаю ответа.