Покорить Одиссея

— Почему же, я ценю. Мне, кстати, тоже придется жертвовать, и далеко не деньгами. И как насчет той девочки, Лолиты, которая уже жертвует, если вообще жива до сих пор, и остальных жертв Ромео? Или вы из тех мужчин, которые уверены, что женщину нельзя изнасиловать без ее согласия и если она отказывает, то это обычное кокетство с ее стороны? Женщина для вас не человек, так ведь? Ричард, конечно, повел себя жестоко по отношению к нам с Андреем, но по крайней мере цель у нас с профессором общая.

Марк снисходительно ухмыльнулся.

— Думаете, Ричарду есть дело до какой-то Лолиты? У него исключительно личные мотивы, и он не задумываясь бросит вас на съедение волкам. А спасать вас придется Андрею, и он погибнет.

— Вы сами сказали, это взрослая жизнь. Он выбрал меня, вам придется смириться с этим, Марк.

Непризнанный потомок Дебюсси посмотрел на Лизу надменно, с презрением, но ее не покоробил молчаливый посыл вечно гореть в аду.

— Кажется, я недооценил вас.

— Если кажется, креститься нужно.

— Я атеист.

— А я верю в Одиссея и ради него готова на все, и если он хочет ответить мне тем же, то я не стану обесценивать его выбор. И вас прошу о том же. Не хотите помочь, так хоть не мешайте. Без вас тошно.

В серых глазах Марка заработали шестеренки сознания. До него, видимо, постепенно доходило, что юность не равно глупость и что девушка, стоявшая перед ним, четко понимала происходящее и все равно отступать не собиралась. Во взгляде мужчины забрезжил свет и на мгновение промелькнуло уважение, которое сразу сменилось раздражением. Он нахмурился.

— Я знаю, что Андрей ненавидит Ромео Понти, и в отличии от Ричарда, у него не личные мотивы, а исключительно эфемерные, которых мне никогда не понять. Я более приземленный человек, а он… Он мечтатель, и поэтому всегда будет впереди меня. Но я рад, что иду позади него, потому что так легче прикрывать его спину. А в чем ваша проблема, Лиза? Зачем вам вмешиваться в грязное дело? Вы ведь такая же приземленная, как и я.

«Я, я, я…» Марк себя определенно обожал. По крайней мере, он заметно успокоился и уже не пылал ненавистью так открыто. В его глазах появились азарт и интерес, он действительно пытался понять. Широкий коридор в золоченых тонах оборвался поворотом, и впереди показался тот японец, Тенебрис. Лиза замедлила шаг и заправила прядь за ухо, подбирая слова.

Пожалуй, стоит с композитором на его «нотах» общаться, нажимая на звук «я». Чтобы оценил конкурента.

— Да, я реалистка, дочка Счетовода, расчетливого и хитрого человека. Но вырастил меня не он, а бабушка, самая большая мечтательница на свете. Я искренне ненавижу Ромео, и по личным причинам, и по тем эфемерным, которых вам не понять. Я не разрешала себе мечтать о несбыточном, пока не встретила Андрея. Он перевернул мой мир, мне вдруг стало казаться, что все возможно.

— Да, он умеет заразить энтузиазмом, — криво улыбнувшись, согласился Марк.

— Ну вот. Мечтательница во мне верит, что мир без подонка Ромео Понти станет чище. Я не согласна с тем, что на место каждого ублюдка всегда придет новый. Не всегда. Есть такие, что вырастить второго еще нужно сильно постараться. Второго Гитлера ведь до сих пор нет. Так и с Понти. Если череп этого мудака вывесить на шесте на всеобщее обозрение, то очередной мудак его уровня появится еще не скоро, а если и появится, то побоится настолько откровенно презирать закон. Ромео — он как символ несвободы для меня… Вы понимаете, о чем я?

Потомок Дебюсси смотрел на Лизу со смесью тихого ужаса и обреченности. Прочистив горло, он уточнил с подозрением:

— А что же говорит реалистка внутри вас?

— Что мечта не сбывается сама. Хочешь чего-то — иди и делай. Поэтому я пойду и сделаю.

Марк поправил галстук, посмотрел на часы, потом исподлобья — на Лизу.

— Очень… гм… странное ощущение. В какой-то момент вы звучали, как Бестужев, когда был юным.

— У нас много общего.

— Плохо. Это значит, что вы с ним готовы идти на риск ради пустых иллюзий. И похоже, мне остается только стоять и смотреть, как вы рушите свои жизни.

— А вы не смотрите, отвернитесь.

Марк фыркнул, намекая, что Лиза для него не авторитет и он еще повоюет за место под солнцем.

Они давно дошли до кладовки, в которой заперли Наташу, и японский сенсей делал вид, что не слушает.

— Поможешь девушке доставить пленницу на «Одиссея», — объяснил Марк и, бросив последний короткий взгляд на Лизу, ушел, больше не сказав ей ни слова.

— Ты мне нравишься, — вдруг сказал Тенебрис. — Я вижу, почему Андрей выбрал тебя. Он мудрый человек.

— Кажется, вы единственный, кто так считает, — уныло ответила Лиза.

— Да, но я из них — самый мудрый.

Лиза рассмеялась, кутаясь в пиджак. Один сторонник — это, считай, целая армия, если правильно организовать. Уже достижение.

— В таком случае покажите, где здесь «черный ход», чтобы незаметно добраться до пристани… Тенебрис, правильно я произношу?

— Зови меня Тень, и говори мне «ты».

— Тогда зови меня Лисой.

— Эй, вы там уснули?! Я пить хочу! — раздался глухой голос Наташи из-за двери.