Покоритель джунглей

В последнее время Нана жил одной лишь мыслью. Сердар пообещал ему отправиться вместе с Барбассоном на поиски какого-нибудь необитаемого острова в район многочисленных островов Зондского пролива и Тихого океана, куда все они переселились бы вместе с ним, подальше от мстительных англичан. С тех пор принц каждый день торопил Сердара, напоминая ему о данном обещании, но Покоритель джунглей решил предпринять столь далекое путешествие, лишь убедившись в том, что, потеряв надежду поймать их, англичане и их многочисленные шпионы прекратили всякое преследование. Пока же не только Нана-Сахиб, но и Сердар, чья слава гремела по всей Индии, не могли покинуть свое убежище — их немедленно узнали бы и выдали врагам.

Глава III Нана-Сахиб и Сердар. — Серьезный разговор. — Жизнь Барнетта в Нухурмуре. — Орест-Барнетт и Пилад-Барбассон. — Честолюбивые замыслы. — Слава Барнума не дает двум друзьям покоя. — Отсутствие Нариндры. — Грустные мысли. — Барбассон-лингвист.

Когда Сердар вошел в грот, принц с задумчивым видом курил трубку, расположившись на диване. Шум вывел его из состояния глубокого оцепенения, и он бросился навстречу Покорителю джунглей.

— Как я счастлив, что вы вернулись, сахиб! — принц всегда обращался к нему только так. — Сегодня вы так запоздали, что я начал бояться, не случилось ли с вами какой-нибудь беды.

— Нас задержало одно маленькое приключение, принц, к счастью, совсем неопасное. Но мы вынуждены были привести с собой нового постояльца, который, пожалуй, доставит нам кое-какие хлопоты.

В двух словах Сердар рассказал Нана-Сахибу о случившемся.

Тота-ведда, которому сняли повязку, немедленно упал к ногам Покорителя джунглей, в котором он, казалось, признал хозяина.

— Дай Бог, чтобы вам не пришлось раскаиваться в его спасении, — заметил Рама. — Я знаю людей этого племени, у них нет чувства меры, они либо злобны и дики, как звери, либо добры и привязчивы, как собаки, и так же верны своему хозяину.

— Вы знаете, что говорит наш божественный Ману? — ответил Нана-Сахиб. — «За всякое добро владыка вселенной воздает по заслугам».

После нескольких минут разговора Сердар попросил у принца разрешения удалиться вместе со своими спутниками, всем им было необходимо подкрепиться, а затем, учитывая позднее время, отправиться на покой.

— Всегда один! — с грустью прошептал принц, склонив голову в знак согласия.

Кастовые предрассудки категорически запрещали ему есть вместе с Нариндрой и Сами, ибо они были не его касты, и с европейцами, поскольку те были не его расы.

Славный Барнетт целый день охотился в верхних долинах, где мог предаваться любимому занятию с полным спокойствием, ибо туда не рискнул бы пробраться ни один шпион. Боб вернулся с двумя оленятами, он насадил их на вертел и следил за приготовлением жаркого с заботливостью истинного гурмана. Мясо было уже готово, и Барнетт принялся ворчать, недовольный опозданием Сердара, но возвращение друзей немедленно вернуло ему хорошее настроение.

Боб вел здесь жизнь в полном соответствии со своими вкусами: он охотился, ловил рыбу, занимался приготовлением самых невероятных блюд благодаря всевозможным консервам, которых было полно в Нухурмуре, теша этим себя и своего друга Барбассона. Он почти не жалел о великолепном дворце в Ауде, откуда его бесцеремонно выгнал некий капитан Максвелл во время захвата королевства лордом Дальхузи, генерал-губернатором Индии. Более того, ненависть его к означенному капитану день ото дня слабела. Не то чтобы он вовсе отказался от мысли при случае отомстить капитану, но заговаривал об этом больше по привычке, ибо в данный момент желать ему было просто нечего: каждый день свежая дичь, великолепная озерная форель, тропические фрукты в изобилии, среди консервов — паштеты из гусиной печенки, норвежские анчоусы, оренбургская икра, семга из Сакраменто, Йоркская ветчина и так далее. Список был слишком велик. Добавьте к этому лучшие французские, венгерские, рейнские вина, многочисленные ящики с портером и светлым пивом, специальную полку, отведенную под ликеры, где «Вдова Амору» из Бордо соседствовала с шартрезом, и вы поймете, что Барнетт, сибаритствуя, наслаждался покоем, который не надеялся найти в другом месте.