Покоритель зари, или Плавание на край света

После этой мерзкой угрозы Каспиан сменил гнев на ми­лость и стал меня, видите ли, жалеть! Сказал, что всем тя­жело, что надо терпеть и так далее, и тому подобное. Вот ханжа, честное слово! Весь день я пролежал в постели.

7 сентября. Сегодня подул слабый западный ветер. Мы проплыли несколько миль на восток, используя обрывок па­руса, укрепленного на временной мачте, то есть на подня­том вверх бушприте, который привязали, или, как они го­ворят, принайтовали к тому обломку. Ужасно хочется пить.

8 сентября. Плывем на восток под парусом. Я лежал весь день и никого, кроме Люси, не видел, пока оба изверга не вернулись спать. Люси отдала мне часть своей воды. Она сказала, что девочки пьют меньше мальчиков. Мне это и раньше приходило в голову.

9 сентября. Земля! Далеко на юго-востоке появилась очень высокая гора.

10 сентября. Гора увеличилась в размерах и стала отчет­ливо видна, но она все еще далеко. Впервые за долгое время появились чайки.

11 сентября. Поймали немного рыбы и пожарили на обед. Около семи часов вечера бросили якорь в заливе го­ристого острова. Псих Каспиан не позволил высаживаться на берег, потому что уже темнело, а он боится туземцев и диких зверей. Воды дали больше.»

То, что ждало их на острове, касалось прежде всего Юстэса, но рассказать об этом его словами невозможно, ибо с одиннадцатого сентября он на долгое время забросил свой дневник.

Наступило утро. Небо было серое и низкое, но воздух прогрелся, и наши мореплаватели обнаружили, что нахо­дятся в заливе, похожем на норвежский фьорд, среди скал и утесов. В залив впадала река, а текла она по большой по­ляне, где росли деревья, похожие на кедры. За ней начи­нался крутой склон, над которым виднелся зубчатый хре­бет, а вдали маячила туманная гряда гор, вершины которых терялись в тусклых серых тучах. Со скал по обеим сторонам залива спускались белые полосы – наверное, водопады, хотя с такого расстояния нельзя было разглядеть, как падает во­да, и расслышать грохот. Все дышало тишиной и покоем, а в воде залива, гладкой, как стекло, отражались прибрежные скалы. На картине это было бы красиво, в жизни – не слиш­ком привлекало. Что-то тут чудилось чужое, негостеприим­ное.

Все высадились на берег в двух лодках, умылись, вдоволь напились из реки, поели и отдохнули. Потом Каспиан ото­слал четырех человек для охраны корабля и начался рабо­чий день. Сделать предстояло много: доставить на берег боч­ки, починить разбитые (если можно), наполнить их свежей водой; срубить дерево – лучше всего сосну и сделать но­вую мачту; залатать паруса; настрелять дичи, если она здесь водится; постирать и починить одежду; исправить многочисленные поломки на борту. Отсюда, с большого расстояния, они с трудом узнавали свой корабль – вместо вели­чественного красавца, покинувшего Узкую Гавань, перед ними маячила какая-то старая посудина. Команда была не лучше – все худые, бледные, оборванные и красноглазые от недосыпания.

Юстэс лежал под деревом, когда услышал толки о том, что надо сделать, и сердце у него упало. Неужели и сейчас не удастся отдохнуть? Вполне возможно, что первый день на суше они проведут за такой же тяжелой работой, как на море. И тут ему в голову пришла прекрасная мысль. Никто не смотрел в его сторону, все говорили о корабле, будто и впрямь любили эту грязную лохань. Почему бы просто не улизнуть от них подальше? Он пойдет в глубь острова, оты­щет где-нибудь в горах прохладное местечко, выспится как следует, а вечером, когда они свое отработают, вернется к ним. Что-что, а отдых ему необходим. Надо только соблю­дать осторожность и не упускать из виду корабль, чтобы в любой момент вернуться. А то еще забудут на этом остро­ве!..

Юстэс принялся за дело. Он тихонько встал и неторопли­во побрел среди деревьев так, чтобы, заметив его, всякий подумал, что он гуляет. Очень скоро голоса позади него за­тихли, и его окружил тихий, теплый, темно-зеленый лес. Вскоре он понял, что можно без опаски идти быстрее.

Через несколько минут Юстэс вышел из леса на крутой откос. Трава тут была сухая и жесткая, но он цеплялся за нее, карабкаясь вверх, и, хотя быстро вспотел и запыхался, лез, не останавливаясь. Это, кстати сказать, доказывало, что он изменился: прежний Юстэс, воспитанный Гарольдом и Альбертой, уже через десять минут пополз бы вниз.

Медленно добрался он до хребта, и хотел было осмотреть остров, но тучи спустились ниже, и море тумана катилось ему навстречу. Он сел и оглянулся назад. Теперь он был высоко, залив казался крошечным, а море расстилалось на много миль. Затем туман – густой, но не холодный, – под­ступил к нему со всех сторон и, найдя хорошее место, Юс­тэс растянулся на траве поудобней, чтобы отдохнуть всласть.