Покоритесь воле Ночи

Герис сказала, что недоумка зовут Феаро Дургандини. Ей это имя показалось очень забавным: на одном из известных ей языков «дургандини» означало «скверно пахнущая женщина». Этот самый Дургандини приходился внебрачным сыном кузену Донето и во что бы то ни стало хотел отличиться, сделав за Безмятежного неприятную работу. Герис считала, что Дургандини отдали приказ, но так, чтобы можно было потом откреститься.

– Какое это все имеет значение? – заметил Титус Консент. – Мы доедем туда, куда собирались, и расправимся с теми, кто нам помешает.

Больше засад им не попалось. Теперь, когда в Джагских горах не пряталось чудовище, дорогой через перевал активно пользовались. К тому же приближалась зима, и путешественники торопились добраться до места назначения до начала холодов. Ночь не проявила к отряду особого интереса – лишь обычные происки. После того как ее созданиям несколько раз дали отпор, Орудия сделали вид, что отстали.

– Баярд ва Стил-Паттер предложил поселиться в его доме и выдал мне подтверждающие его волю грамоты. Я намерен беззастенчиво воспользоваться предложением, – объявил Хект на подходе к Альтен-Вайнбергу людям ва Стил-Паттера, которых отец бротского посла выслал навстречу, чтобы не дать незваному гостю воспользоваться щедростью своего сына. – Я не дам своим солдатам разворовать то, что они не разворовали в прошлый раз.

Хект притворялся легкомысленным и веселым, но ему не хотелось лезть в бесконечные политические интриги, которые плетутся в любом средоточии власти. Он устал. В пути отряд почти не подвергался опасности, но после перехода через горы Пайперу хотелось одного – куда-нибудь исчезнуть и передохнуть.

На перевале царила холодная погода – старожилы не помнили, чтоб в это время года тут было так холодно. И хоть Ночь и не проявила к отряду интереса, кто-то непрестанно насылал на них мелкие омерзительные Орудия, чтобы отравить Хекту жизнь. Видимо, в надежде, что Пайпер повернет назад.

И Герис помочь не смогла.

Не успел Хект заехать в резиденцию Баярда ва Стил-Паттера и снять сапоги, как тут же стали приходить приглашения и прошения.

– Вы здесь уже неделю сидите и успели отдохнуть и разведать ситуацию, – сказал Пайпер Ривадемару Вирконделету. – Вот и будете этой гадостью заниматься. Всем, кто захочет аудиенции, говорите: пусть просят через императрицу. Я ей служу. Если сама императрица захочет аудиенции, скажите – я болен.

И здесь Хект в общем-то не врал.

– Императрица не захочет, командир. Разъезжает где-то в глуши со своим кортежем. Тут так принято. Показывается людям, чтоб те поверили, что она существует. За их, разумеется, счет. Я слышал, начало этой традиции положил Йоханнес – хотел сэкономить на расходах на содержание свиты. Как бы то ни было, у нас есть еще несколько недель, пока все не закрутилось.

– Хорошо. Просто прекрасно. Может, успею оправиться.

Болеть Хекту не нравилось. Он и не помнил, когда в последний раз болел.

Титус ему напомнил, когда через три дня выздоровевший, но еще слабый Пайпер поднялся с кровати. Титус все проверил в своих путевых журналах. Но какая разница: люди имеют обыкновение забывать о прошлых неприятностях.

– Что у нас по расписанию? – поинтересовался Хект.

– Пока вы отдыхали, командир, много всего скопилось. Теперь, когда вы здесь, все хотят урвать кусочек. Только этих всех – раз-два и обчелся.

– Что?

– Почти все хоть сколько-нибудь значимые вельможи уехали с императрицей. Старший ва Стил-Паттер до сих пор не прискакал сюда, чтобы досаждать нам, только потому, что его одолела подагра и ему не встать с постели.

– Значит, опять. Просто прекрасно. Пусть каждый из вас побольше разузнает об этом городе, пока есть такая возможность. А я пошел обратно в кровать.

18 Мыс Тондур, Андорегия

Вдоль берегов Андорегии дул на юго-запад сверхъестественный ветер. Зародившаяся в море магическая сила до берега почти не долетала. Там, вдоль границы вечной мерзлоты, рыскали десятки Орудий Ночи, алкавших этой силы. Они охотились на другие Орудия или прятались от них.

Отвлечься хоть на мгновение могли позволить себе только самые могучие создания, остальных тут же пожирали.

Самая страшная участь ожидала тех, кто попадался огромной белой жабе, взгромоздившейся на верхушку ледяного мыса, который уходил вглубь моря на многие мили. Мыс этот каждый день с треском вырастал еще на ярд или два в длину и на несколько футов в высоту, или даже больше, если Ветроходцу удавалось поймать порыв ветра с крупицами силы или ухватить молниеносным языком оголодавшее Орудие, что подобралось слишком близко.

Вначале Ветроходца сопровождали поклонявшиеся ему люди, но почти все они погибли от холода и голода. Вокруг жабы лежали их замерзшие останки. Люди эти походили на ситтов – жителей крайнего севера из древнейших времен.