Покоритесь воле Ночи

Брат Свечка остался в одной из тихих комнат Метрелье. Ему и раньше приходилось здесь ждать, и обычно перед аудиенцией у Тормонда кто-нибудь являлся обсудить со Свечкой дела с глазу на глаз.

В этот раз вышло иначе: Ходье не было целых полчаса, но за это время в тихую комнату никто не заглянул.

– Он готов, брат. Когда увидите его, поймете, почему пришлось ждать. Предупреждаю, он изменился, и притом к худшему.

К худшему? И еще жив?

– Простите, брат, не хотел сгущать краски. Но, повторяю, вы все поймете.

И Свечка понял. Почти. Совершенному еще больше захотелось впасть в отчаяние.

Великий Недотепа, Тормонд IV, последний из своего рода, ведь наследников у него не осталось, превратился в настоящую развалину. Герцог сидел в кресле на колесах, изо рта у него текла слюна, от него дурно пахло, и от слабости он не мог даже поднять упавшую на грудь голову. Застывшей позой Тормонд больше напоминал куклу, а не живого человека.

– На этот раз виноваты не колдовство и не яд, а старость и плохое здоровье, – пояснил Ходье.

Брат Свечка понял, что это прощальная встреча. Раздражение из-за того, что его притащили в Метрелье, улетучилось.

– Он отдал последние распоряжения? Хочет, чтобы свершили церковный обряд или консоламентум?

Консоламентумом называлось таинство, свершавшееся, когда умирал ищущий свет.

– Это же Великий Недотепа, таким он и остался во всем. Епископ Клейто, епископ Лекро и совершенный брат Непорочность – все трое стояли перед ним. Его светлость так и не выбрал ни одного из них.

Наверняка виноват в этом брат Непорочность, подумал брат Свечка. Он ничего не мог с собой поделать, но, когда речь заходила о брате Непорочность, тут же вспыхивал, будто кремнем ударяли по кресалу, и милосердие его покидало. А еще Свечка удивился, услышав о епископе Лекро. Когда-то тот был его другом, потом Лекро разоблачили, когда он медленно травил Тормонда по приказу Безупречного V. В награду его должны были возвысить, когда бротская церковь утвердится в Каурене.

Хотя на словах Брис Лекро поддерживал местных сторонников антипатриарха.

– Что герцог умеет – так это прощать, – сказал Бикот Ходье, заметив удивление Свечки. – Безупречный умер, патриаршее войско нам больше не угрожает, вот он всех и помиловал. Даже тех дворян, которые во время священного похода вели дела с главнокомандующим. Нам приходится за это расплачиваться: теперь эти изменники плетут козни с арнгендцами.

Брат Свечка опустился перед герцогом на колени. Суставы возмущенно заскрипели. Монах вгляделся в стоящего за креслом Тормонда брата-целителя: вроде бы он тот, за кого себя выдает, не больше и не меньше.

Совершенный подумал, что пособника Конгрегации непременно бы выдал взгляд.

Глаза у Тормонда блеснули. Его ясный рассудок был заперт в плену у немощного тела. Говорить герцог почти не мог.

Аудиенция проходила в зале, где брат Свечка уже не раз до этого встречался с Тормондом и его советниками. Герцог всегда спрашивал мнение совершенного по любому поводу, но никогда к нему не прислушивался. На этот раз в зале было промозгло, сыро, мрачно и пусто. Только Ходье, брат-целитель, герцог и совершенный. А ведь обычно тут собиралось человек двадцать-тридцать, все шумно спорили, в очагах ревело пламя.

– Если сложить наши годы, получится более двух веков, – заметил брат Свечка. – А вот священник еще совсем мальчишка.

– Я могу дать ему настой, который ненадолго вернет ему власть над собственным телом, – предложил целитель. – Мы редко его используем, настой забирает все оставшиеся силы. Подходящее ли сейчас время?

Целитель наклонился и повторил вопрос прямо в ухо Тормонду.

Брат Свечка увидел, как во взгляде герцога мелькнул озорной огонек. Тормонд кое-как сумел кивнуть.

Священник торопливо вышел из зала.

– Этот настой творит чудеса, – пояснил Ходье. – Но цена чересчур высока. Четверть часа он едва-едва здоров, а потом долгие часы такой, как сейчас, или даже хуже. Не расходуйте понапрасну то короткое время, что у нас есть.

Совершенный не нашелся с ответом. Он подвинул кресло, в котором сидел герцог, а сам уселся на скамейку напротив, стоять на коленях на жестком дубовом полу ему не хотелось.

– Много воды утекло с нашей последней встречи.

Тормонд издал какой-то булькающий звук.

В зал вернулся брат-целитель.

– Зрелище не из приятных, но только так и можно это сделать.

Священник ухватил Тормонда за жидкие волосенки и запрокинул ему голову. Рот у герцога открылся. Выждав пять ударов сердца и удостоверившись, что прочистилось дыхательное горло, брат-целитель влил в старика содержимое маленькой глиняной чашки. Походило снадобье на черный чай, но запаха брат Свечка никакого не почувствовал. Хотя теперь обоняние у него, как и все остальные чувства, работало уже совсем не так, как раньше.

Целитель ущипнул герцога за нос, чтобы тот сглотнул.

Тормонд проглотил настой, не подавившись.

Вскоре начались перемены. Разительные перемены.

– Почти волшебство, – сказал Ходье, видимо, в шутку.

Щеки Тормонда порозовели, исчез частичный паралич, прекратила капать слюна. Герцог с трудом поднял голову.

– Шард анде Клэрс, мой самый верный друг.