Покоривший волну

Опоздал. Ольги и ее телефона уже не было. Где-то вдалеке он, кажется, расслышал звук мотора знакомой машины. Пришла эсэмэс. «Ты мне не доверяешь!» Далее следовал очень злой смайлик, а потом слезливый. И Джонни заплакал, он рыдал, как никогда. Он колотил по банану и плюшкам, кидал вещи по гаражу, если бы была посуда, он бы ее разбил. Он даже пару раз посмотрел на борды, но не решился ломать святое. Наведя полный кавардак, Джонни упал ничком в спальник и закрыл глаза. Счастье, которым были наполнены последние недели, испарилось, его сменили гнев и бессилие. Он набирал текст ответного сообщения и стирал его. Он просил прощения, признавался в вечной любви, выражал готовность приехать в Крым и угрожал самоубийством. Так и не отправив ни одного текста, он положил телефон, закрыл глаза и уснул. «Утро вечера мудренее», – пронеслось в голове.

Джонни проспал пробежку. Не пошел на утренний заплыв. И весь день был похож на вареную капусту. Он порывался что-то написать Ольге, но боялся, что испортит и без того пошатнувшиеся отношения. Он надеялся, Ольга сама заведет разговор, но и она молчала.

Джонни отпросился у дяди Армена на часок и пошел просто побродить по песку. Фотографии потерянной дочери вновь появились на пляже. Они были приклеены на всех домиках, столбах и даже на мусорных баках. Некоторые бумажки скомканными валялись на песке. Джонни подобрал одну из них. Он вспомнил о своей матери и последнем скандале. Он уже не чувствовал вину за ее смерть, он осознал, что ему надо было сбежать из дома раньше: хоть сюда, на море, хоть на край земли. Ему надо было здесь переживать все кризисы и трудности, а по вечерам звонить и бодрым голосом радовать мать, говорить ей, что он счастлив. «Ну а что еще надо матери? – спрашивал себя Джонни. И продолжал размышлять. – Если мать любит своего ребенка, она отпустит его, как птицы и звери отпускают своих детенышей. Такое поведение не назовут побегом, а как-нибудь по-научному – «сепарацией». Но главное, мать будет счастлива от того, что ее чадо самостоятельное, взрослое и счастливое».

Когда Джонни вернулся в каморку, он увидел того человека в клетчатой рубашке, который утром полоскал руки в море. Дядя Армен ушел вглубь за билетиком. Джонни вгляделся и узнал знакомую седину, мозолистые руки и большой шрам на шее. Поверить было трудно, но, кажется, это был его отец.

– Привет, – вырвалось из уст Джонни.

Отец мгновенно обернулся.

– Привет, отец, – повторил Джонни.

Он стоял и с минуту смотрел на него. Джонни тоже не отводил глаза.

– Женя, дай-ка мне ключи от сейфа. Мужчине нужна сдача, а я куда-то их закинул, не могу найти, – послышался голос дяди Армена.

Джонни достал ключи и подал дяде Армену. Тот закопошился.

– Работаешь, что ли, здесь? – Отец, как всегда, выглядел надменным и властным.

– Ну.

– Не ожидал.

Отец погонял слюни по рту, выбирая слова, а затем харкнул, так ничего и не сказав.

– На банане не желаете прокатиться? Садитесь. Вам понравится, а если не любите толкаться, есть индивидуальная плюшка. Адреналин гарантирован, – зачитал, словно рэп, свой рекламный спич Джонни.

Отец стоял и не знал, что сказать. Джонни был на своей территории и излучал уверенность. Дядя Армен принес билет и сдачу. Отец сунул все в верхний карман рубахи.

– Познакомьтесь, дядя Армен. Это мой родитель – Василий Александрович.

Дядя Армен удивился и протянул руку. Крепкие мужицкие ладони сжали друг друга. В каждой кисти была уверенность и сила, но в то же время и слабость. Она заключалась в том, что им было трудно уступить, отпустить первому.

– Хоть бы написал, что ты здесь, – грустно произнес отец. Не зная, что еще сказать, он засобирался.

– А ты знаешь, не хотел. – Джонни стал наступать. – Я не хотел тебе писать. Зачем?

В этот момент вошла Ольга. Она оценила заряженную электричеством атмосферу, едко улыбнулась и произнесла:

– Он вообще не любит ничего объяснять. Просто перестает писать. Убегает.

Отец нашел союзника и перекинул мосток.

– Вы, верно, хорошо его знаете. Он же изверг. Ему на всех наплевать. Его мать умерла от этого равнодушия.

– Не смей говорить о моей матери. – Джонни почти зарычал.

– А то что? Ты ударишь меня бананом? – Победа уже была на стороне Василия Александровича. Как и всю жизнь, стоило отцу найти хоть один аргумент, который задевал Джонни, он последовательно и методично добивал сына. Делал это до тех пор, пока Джонни полностью не соглашался с ним, потому что он старше, и все.

– Он убил же ее. Он грозился уйти из дома, когда его мать получила инфаркт. Он не пришел на похороны, потому что боялся. Он вообще отказывался со мной говорить. Жил рядом, ел еду, которую я покупал, и не разговаривал. Ты, Женька, трус.

– Врешь. С тобой нельзя было разговаривать. Ты кричал мне, что я убил мать.

– Да бог с тобой. Сбежал да сбежал. Молодец. Вижу, начал новую жизнь. – Отец перескочил с одной темы на другую, чтобы добить противника. – Ну, хвастайся. Итак, у меня в 30 лет была квартира, машина и семья. А у тебя?