Покорный поневоле

Во время пленения неизменным чувством, господствующим над его сознанием является страх. Освобожденный из темной комнаты и перенесенный в шикарную часть особняка со старинными канделябрами и персидскими коврами, Малыш не питает иллюзий относительно того, что его мучения закончились. Каждый момент пронизан напряжением. Каждое прикосновение - подлостью. Ему не позволяется самому себя мыть; это делает Селия, вдобавок к чему, под пристальным взглядом Фелипе выбривает его от подбородка до паха. Тот усмехается, когда она требует у Малыша развести ягодицы, чтобы удалить редкую поросль вокруг ануса. Подчинившись, он даже не смеет дышать, сдерживая слезы, когда Фелипе делает его заднице такие комплименты, как "застенчивая, розовая дырочка" и "девственная киска". Ему хочется схватить Селию и удерживать ее под водой до тех пор, пока мексиканец не согласится его отпустить, но он знает, что это не сойдет ему с рук… и если честно… она милая - и, тем не менее, рехнувшаяся сучка - которая искренне заботится о благополучии Малыша. Селия обращается с ним крайне осторожно, стараясь не порезать, не навредить, всегда предупреждая о своем последующем действии. Она промывает его ушибы, целует его синяки и шепчет ему успокаивающие слова на языке, который Малыш понимает совсем немного. По окончании, его оборачивают в черный шелковый халат, слегка пахнущий одеколоном, и кормят привычной едой: острым, порезанным на кусочки стейком и рисом с фасолью. Малыш жует медленно, именно так, как наказывает Фелипе, потому как не хочет заработать несварение желудка. В качестве поощрения, мексиканец хвалит его и дает три таблетки викодина. Парень даже умудряется пробормотать своему доброму похитителю слова благодарности. Чистый, сытый и успокоенный, он не может отказаться от предложения улечься в огромную, отделанную рюшами постель. Малыш слышит слова Фелипе о том, что его тело создано для удовольствия, что он должен подчиняться, продолжать быть послушным парнем и демонстрировать свои прелести, что он принадлежит Фелипе и Селии… и что ему следует покоряться, еще раз покоряться или страдать. Под конец, он позволяет своему сознанию окунуться в мир ночных кошмаров, более обнадеживающих, чем его реальность.

***

Селия говорит. Фелипе переводит, - Поставьте его на колени и прицепите запястья к лодыжкам.

Следуют аплодисменты. Малыш упирается пятками в пол. На глазах повязка, во рту кляп, вокруг незнакомцы. Он паникует и сопротивляется вынуждающим его подчиняться охранникам, негодуя из-за смеха садистской толпы. Ему в ухо шепчется предупреждение, - Хозяин просит напомнить тебе о том, что произойдет, если ты не будешь хорошим мальчиком.

Малыш нерешительно сгибает колени, позволяя себя пристегнуть. Что бы ни предстояло пережить в течение ближайших нескольких минут, ему хочется верить, что это не ужаснее имеющейся альтернативы. "Господи, умоляю, не дай им пустить меня по кругу, как подарок для гостей вечеринки. Пожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйста". Его волосы заправляют за ухо нежные пальчики, и в интимное пространство между двумя их телами проникает яблочный аромат.

- Шшш, pobrecito. Я не причиню тебе вреда.

У Малыша едва находится время, чтобы оценить ситуацию до того, как сжав отросшие волосы в кулак, Селия с силой запрокидывает его голову назад.

- Блять! - еле слышно ругается он.

Малыш не ожидал боли, не от нее. Это потрясение заставляет его понять, какой он на самом деле наивный, за что ему приходится себя ругать. Здесь у него нет союзников.

- Тебе больно, раб? - насмехается Селия и по помещению проходит волна смеха.

Малыш молчит. Его заведенные за спину руки сжимаются в кулаках и пытаются справиться с оковами. Она дергает за волосы сильнее, полностью открывая линию его горла.

- Да… Селия, - выговаривает Малыш, несмотря на кляп.

Ему хочется одновременно умереть, убить присутствующих и разрыдаться в объятиях своей мучительницы. Все, что он слышит – это собственное сердцебиение и испуганное дыхание. Малыш не видит Селии, но чувствует пустое пространство между его уязвимым телом и ее успокаивающей мягкостью. Ему до отчаяния хочется сократить это расстояние и скрыться от жаждущей зрелища толпы.

- Очень хорошо, раб.