Покорный поневоле

Малыш по-прежнему не может кричать. По внутренней стороне его левого бедра течет что-то теплое, пока он смотрит, как кровь дяди забрызгивает весь пол, подобно черной жидкой грязи. Ты обоссался, подсказывает ему разум. Малыш на удивление сносно принимает разворачивающуюся перед ним картину. Он пялится на голову Шкета, которая теперь находится отдельно от его плеч. Странно, но ему на ум тут же приходят фильмы ужасов. Все отрезанные головы, которые он в них видел, кажутся неправдоподобными. Затем он думает о том, что это за плотные, белые, тянущиеся от головы нити. Сухожилия? Где я об этом слышал? На уроках анатомии? Кто-то кричит? Они все кричат: Малыш, Эйб, Нэнси, и даже Джокер… все они рвут себе глотки.

От Калеба несет раскаленной медью и сырым мясом. Внезапно кончик его ножа оказывается у Малыша под подбородком.

- Перестань орать, или я отрежу тебе язык.

Втянув губы, он прикусывает их, усилием воли затыкая себя. У него кружится голова от паники и нехватки кислорода.

- А теперь, - боковой стороной лезвия Калеб размазывает кровь Шкета по его щеке, - еще раз расскажи мне, что произошло.

Малыш знает, что как только он откроет рот, все, что из него сможет вырваться - это неконтролируемый крик. Смутно он понимает, что его друзья также пытаются угомониться. Однако внимание психопата приковано к нему одному. Малыш старается сдерживать позывы мочевого пузыря, но уже поздно. Поэтому он просто плачет. Его дядя убит, а он об этом не думает. Он слишком боится, что будет дальше. Его ступор длится ровно до той секунды, когда схватив Малыша за волосы, Калеб дергает их, отчего его инстинкты самосохранения, в конце концов, дают о себе знать.

- Я помогал ей! П-п-п-пожалуйста, - запинается он, глотая воздух.

Этого недостаточно. Окружающий его мир понемногу темнеет.

- Клянусь. Я…

- … помогал ей. Конечно. Ты помогал ей после того, как твои приятели изнасиловали ее, избили и переломали ей кости!

Калеб вжимает лезвие ножа в подбородок так, что у Малыша начинает течь теплая кровь. Вот и все, думает он и, закрыв глаза, готовится к своей участи.

- Клянусь, - шепчет он. - Я не насиловал. Я помогал ей.

Неожиданно, с обеих сторон своего лица он чувствует прикосновение. Мягкое поглаживание становится для него шоком - под ним скрывается нечто зловещее. Одно касание сменяется другим; на своей нижней губе он чувствует собственные слезы, перемешанные с кровью его дяди.

- Клянешься, - недоверчиво усмехнувшись, произносит Калеб.

- Малыш, я заберу тебя и твою маленькую сучку с собой, и когда Котенок очнется, она расскажет мне, что, на самом деле, произошло. И если кто-нибудь из вас имел к этому хоть какое-то отношение, я разделаюсь с вами еще более жестоким способом. Понял? Малыш открывает глаза как раз в тот момент, когда психопат ударяет его тыльной стороной ладони, отчего тот падает лицом на залитый кровью ковер.

- Джаир, - голос Калеба холоден, - забери этого нытика и его девку. Остальных убить, дом сжечь.

Бросив нож, он, не оглядываясь, направляется в сторону ванной комнаты. Онемевший, Малыш обводит взглядом помещение. Его дядя мертв. Эйб истекает кровью. Джокера собираются сжечь. Ему даже не хочется думать о том, что ждет его и Нэнси. Когда Калеб проходит мимо них, прижимая девушку к своей груди, Малыш видит образ знакомой боли. Они оба на грани потери самого дорогого. Психопат мягко и нежно целует ее в лоб, словно это не он только что обезглавил человека.

- Не волнуйся, Котенок, обещаю, я все исправлю.

6

Селия

Несмотря на свои страдания, ее новый питомец продолжает придвигаться к ней как можно ближе. Нуждающийся маленький красавчик… хотя, по правде говоря, он не такой уж и маленький. Блондин высокий - выше, чем Фелипе. Эта мысль вызывает у Селии улыбку.

Тело парня истерзано. Он постоянно рыдает, что учитывая его раны, нельзя назвать беспричинным. Люди Рафика настоящие звери, но до недавнего времени, ни у Селии, ни у Фелипе не было возможности узнать, представлял ли молодой пленник опасность и являлся ли насильником, поэтому они не спешили оказывать ему какую-либо помощь. Она чувствует себя немного виноватой из-за образовывающегося в ее животе тлеющего желания. Селия не может насытиться обнаженной уязвимостью парня; Фелипе никогда бы не был таким открытым. Нежно поглаживая, она шепчет ему на ухо тихие, успокаивающие слова.

- Фелипе, - произносит она на их родном языке, посылая своему Хозяину и любовнику укоряющий взгляд, - ты пугаешь его.