Покрась в черное

— Ты мне деньги предлагала, я отказался. А Костя Хворин не откажется. У него семья, дети. Он тот человек, который сможет изготовить тромохол. Нам ведь много не надо.

— Деньги — не вопрос. Только я сомневаюсь, нужно ли тебе участвовать в этом деле. Если попадешься, по головке не погладят.

— Они убили журналистов, моих товарищей.

А когда ты рассказывала, как они вывозят наших девушек в рабство к арабам, я подумал о своей сестре. Ей двадцать, и она очень хорошенькая. Где гарантия, что и сестра не станет очередной жертвой, если мы не остановим этот произвол.

— Учти, Гриша, если тебя возьмут, помощи от меня не жди. Я светиться не стану, пока не доведу дело до конца.

— Каждый сам за себя ответит.

— Хорошо. Выходи на Хворина. Предложи ему столько, на сколько он не смог бы сказать «нет».

— Отлично. А что касается пистолета, то у меня есть револьвер сорок пятого года выпуска — самовзвод и четырнадцать патронов. Отличная пушка, очень миниатюрная и с коротким стволом. Выменял когда-то на магнитолу. Чистый револьвер, но со спиленными номерами.

— Вот видишь, кажется, наш пасьянс хорошо раскладывается. Увидимся завтра здесь же. Схему и фотографии я оставлю у себя.

5

Дача не выглядела заброшенной. Чистота, порядок и лишь легкий налет пыли говорил о том, что порог дома не переступали пару недель, не более того. Значит, Борис жил здесь, а не скитался в городе.

Войдя в комнату, Наташа содрогнулась. На стене, прямо против двери, висела большая фотография в рамке — счастливая улыбающаяся семья. Маша с густой русой косой на плече, ее муж и дети. Красивые одухотворенные лица, полные любви и уверенности в завтрашнем дне.

Наташа долго смотрела на нее, как на икону, которой поклоняются верующие в добро люди. Сколько же таких чудесных семей разорили бесовские силы, позарившиеся на тридцать сребреников!

На втором этаже находились две спальни и детская. Борис ничего не трогал. В детской комнате игрушки лежали на полу. Недостроенный домик из кубиков, железная дорога на ковре, все выглядело так, будто детей позвали к столу обедать, они все бросили и побежали на зов матери. В одной из спален стоял чемодан. На стульях были развешаны мужские вещи, начищенная до зеркального блеска обувь. Идеальный порядок на письменном столе. По-солдатски заправлена кровать. Невооруженным взглядом видно, здесь живет военный холостяк.

Осмотрев дом, Наташа вышла на террасу, раскрыла окна и села в плетеное кресло у обеденного стола. Тишина и покой, живи и радуйся. Что еще человеку нужно? Все так, но Наташа уже не могла смириться с покоем. Коли вынул клинок, сражайся до конца.

Знания, данные ей юридическим факультетом, адвокатская практика и, мягко сказать, непростой жизненный опыт не прошли даром. Она научилась анализировать, терпеливо вникать в детали и не спешить с выводами. Наташа достала из сумки материалы, взятые у Гриши, и список сотрудников института. При этом она испытывала волнение, будто пришла сдавать экзамены, не зная предмета. Если она ошиблась в своих умозаключениях, то все ее старания пойдут кошке под хвост. Одного чутья в таком деле мало, а факты и доказательства на дороге не валяются.

Разложив перед собой бумаги, Наташа стала сравнивать инициалы из схемы погибшего Максима Охлобыстина с инициалами служащих института. И вот первое попадание. Среди внештатных сотрудников института значился Рамазанов Карим Осипович, тот, который получил загранпаспорт на имя Александра Наумовича Маркина. Один вычислен. Кто следующий? В квадрате, где значились инициалы «М.Г.Э.», Марк Григорьевич Эпштейн, были еще инициалы «Ш.У.З.». Человек с такими же инициалами работал в институте в качестве искусствоведа. Звали его Шамиль Умарович Зи-биров. Тридцать четыре года, проживал в Санкт-Петербурге на улице Гоголя. С этим промашки быть не должно. Есть его фотография, к тому же Наташа очень хорошо помнила жениха Маши, с которым они летели в Амман. Нашелся и третий жених. Тот, что вывез из страны Любу, двадцатитрехлетнюю девчушку из Минска. Он воспользовался именем Льва Романовича Цейтлина, погибшего журналиста. На самом деле его звали Игорем. Игорь Остапович Ткачук. Проживал в Москве на Мясницкой улице. Его фотография также имелась.

Наташа установила имена и по другим ячейкам, где были проставлены инициалы одного человека. Это, что Охлобыстин каким-то образом вычислил вербовщиков, перевозящих женщин на Ближний Восток, но не успел узнать имена людей, чьими паспортами они пользовались.

Но главное — инициалы «С.Г.П.», помещенные в квадрат, к которому вели все стрелки. Старший научный сотрудник, доктор археологии Сергей Георгиевич Пекарев. Сын профессора Георгия Пекарева, генерального директора фирмы «Магда-тур», через которую оформлялись документы на выезд в Иорданию. Через эту фирму прошли Маша, Люба и она сама.

Круг замкнулся. Наташа откинулась на спинку плетеного кресла и задумалась. Система понятна, схема действий противника в принципе ясна. Может быть, они с Борисом перемудрили, включив в свою схему чиновников из МИДа, а те вовсе ни при чем? Связь Вайсберга с бывшим хозяином