Покров-17

— Как просили, товарищ полковник, — сказал он и поставил банку на стол.

Я узнал его голос.

И содрогнулся от воспоминаний.

— Это ты душил меня пакетом, — сказал я.

Парень пожал плечами, подвинул стул, уселся рядом со мной.

— Служба.

Заметив, как я смотрю на него, он широко улыбнулся и добавил:

— Извини уж.

— Да… — пробормотал полковник, задумавшись о своем. — Приходится делать херовые вещи, да, Серег?

Серега, точно, он звал его именно так. Помню. Как тут забыть.

Серега коротко кивнул и снова пожал плечами, глядя на меня.

Полковник без лишних слов налил каждому по полному стакану и сразу схватил свой.

— За свет, — угрюмо сказал он.

— За свет, — сказал Серега.

— За свет, — повторил я.

И выпили.

Водка обожгла язык и провалилась горьким льдом в нутро. Я сморщился, нашарил в банке огурец и закусил.

— Как-то задержали мародера, — сказал Серега, вытирая губы после водки. — Хлипкий мужичонка, лет сорок. Повели в отделение, идти было десять минут. Ведем его, а потом бац — и сирены визжат. Пришлось остановиться, переждать темноту. А когда всё закончилось, смотрим — его нет нигде. Сбежал, падла! И главное — как? Не видно же ни хрена. Стали искать, как сквозь землю ушел, нигде нету. Ладно, черт бы с ним. Нашли на следующее утро. Он, оказывается, повесился прямо во дворе отделения. На дереве. Прикинь? Сбежал от нас, чтобы повеситься у нас под носом!

— А когда сняли с веревки, у него на руке здоровенный укус был, — продолжил полковник. — Старый уже, дня три, наверное, кровь засохла, волдыри по коже пошли. Ширлики покусали. Вот и решил, что лучше сдохнуть.

— В чем-то понимаю его, — угрюмо ответил я, глядя в стакан, где еще оставалась водка.

— Ну, давайте еще, — сказал полковник и поднял стакан. Выпили.

— Слушай, — сказал я полковнику, осмелев. — А что там со второй частью уговора?

— Уговора? — переспросил тот.

— Ты хотел, чтобы я помог тебе найти Капитана. Как мы это сделаем?

— А…

Каменев махнул рукой, поморщился и долил всем водки.

— Честно? — продолжил он. — Насрать уже. Лишь бы эти в Институте со всем разобрались. Потому что если не получится, то к чертям собачьим всё это. Я бы сбросил на весь этот город здоровенную атомную бомбу, и пусть всё горит.

Он снова поднял стакан.

— Давайте за тех, кого с нами нет.

Серега коротко кивнул.

— За Зверобоя, за Лёху, за Никиту, за Антонова… Ну и за Игоря.

При упоминании Игоря оба покосились на меня.

— Это майор Денисов, — сухо сказал полковник. — Ладно, с богом.

Я выпил за человека, которого убил. Вкус водки не чувствовался.

Спирт ударил в голову, смягчил тяжелые мысли, развязал язык.

— Мне очень жаль, — сказал я. — Я не хотел убивать его. Вы же сами знаете, это был не совсем я. Его убили моими руками.

— Да насрать уже, — ответил мрачно Каменев. — Выпьем еще.

Выпили еще.

— Слушай, Серег, а сыграй нам, — сказал Каменев, опустошив стакан.

— Говно вопрос, — улыбнулся Серега. — Гитара-то здесь?

— Обижаешь.

Каменев встал из-за стола, пьяно пошатнулся, усмехнулся, подошел к шкафу и вытащил из него гитару. Вручил Сереге.

— Настроить только надо… — пробормотал он.

Серега начал крутить колки, дергая струны и вслушиваясь в звуки.

— А что сыграть-то? — спросил он, настроив гитару.

— Что-нибудь… Не знаю. Военное.

Каменев, видно, уже захмелел. В моей голове тоже стало туманно и весело.

— Венский вальс! — крикнул вдруг Серега и ударил по струнам.

И заиграл старую советскую песню. Одну из моих любимых. Про весну сорок пятого года. Про синий Дунай. Про русского солдата, играющего вальс на площади Вены спасенной.

— Весна сорок пятого года, как ждал тебя синий Дунай… — запел Серега под вальсовый перебор гитары.

Люблю эту песню.

— Народам Европы свободу принес жаркий солнечный май!.. — продолжал Серега.

Вдруг полковник Каменев вскочил из-за стола, двумя неловкими шагами обошел его, схватил меня за руку и поднял со стула. Я пошатнулся, но устоял. Полковник лихо ухватил меня под левое плечо, а правую руку крепко сжал в кисти.

— Умеешь? — проговорил он хмельным голосом.

От него пахло спиртом.

— Что? — не понял я.

— Танцевать, писатель. Вальс.

— А… немного.

Вообще, я не умел танцевать. У меня получалось только спьяну. Впрочем… Ах да.

— На площади Вены спасенной собрался народ стар и млад… — пел Серега.

И полковник затащил меня в вальс, увлек в танце, закружился со мной по кабинету.

Я споткнулся, потом выровнял шаг и вошел в ритм.

Неожиданно.

Сначала мы медленно и четко шли в квадрате, стараясь словить ритм Серегиной гитары, а потом начался припев.

— По-о-мнит Вена, помнят Альпы и Дуна-а-ай!

И мы закружились в вихре вальса — резко, быстро, пьяно, неловко, наступая друг другу на ноги и заваливаясь набок.

Охренеть. Дожили. Танцую с мужиком.

Впрочем, полковник действительно неплохо танцевал.

— Вихри венцев в русском вальсе сквозь года… — пел Серега.

— Помнит сердце, не забудет никогда! — прокричали мы хором, кружась в вальсе по кабинету.