Покров для архиепископа

— Вы думаете, это необходимо? Ведь убийца уже найден. Все, что от вас требуется, — это подтвердить его виновность, — прервал Марин.

— Но ваш обвиняемый отрицает свою вину, — заметила Фидельма. — Согласно закону Ирландии, любой человек, будь то женщина или мужчина, считается невиновным до тех пор, пока не предъявлены неопровержимые свидетельства его вины, не оставляющие никаких сомнений. Также и я буду исходить из того, что Ронан Рагаллах невиновен, пока не обнаружу доказательств обратного. Если вы хотите, чтобы я просто подтвердила, что он виновен, то я не смогу провести это расследование.

Геласий был смущен и горестно переглянулся с Марином. Супериста дворцовой стражи недовольно хмурил брови.

— Фидельма, вы получите все полномочия, которые вам потребуются, — через несколько секунд наконец согласился Геласий. — Вы и брат Эадульф можете осуществлять следствие так, как сочтете нужным. Я позабочусь о том, чтобы претор чужеземцев был поставлен в известность. Однако не забывайте, что вы уполномочены только допрашивать, но не можете сами приводить закон в исполнение. Отправление правосудия находится в ведении города и претора чужеземцев. Марин обратится туда, а я позабочусь, чтобы претор подписал все необходимые документы.

— Хорошо, — согласилась Фидельма.

— Когда бы вы хотели приступить?

Фидельма резко поднялась.

— Лучше всего прямо сейчас.

Все тоже встали, несколько неохотно.

— С чего вы начнете? — угрюмо поинтересовался Марин. — Наверное, вы бы хотели поговорить с этим Ронаном Рагаллахом?

— Мы будем действовать постепенно, — ответила Фидельма, переглянувшись с Эадульфом. — Сперва мы хотели бы отправиться в domus hospitale и взглянуть на комнату Вигхарда. Врач уже осмотрел тело?

Ответил Геласий:

— Да, это сделал лекарь Его Святейшества, Корнелий Александрийский.

— Тогда с ним мы и поговорим в первую очередь.

Она сделала несколько шагов к двери, вдруг остановилась и обернулась к Геласию:

— Позволите уйти, господин епископ?

Геласию показалось, что в этом была насмешка, однако он неуверенно махнул рукой, давая знак, что разрешает. И когда Эадульф склонился над рукой смущенного епископа, скользя губами по драгоценному перстню, Фидельма была уже у двери.

— Пойдем, Эадульф, — мягко поторопила его она, — у нас впереди много работы.

Подошел Марин.

— Я провожу вас в покои Вигхарда, — предложил он.

— Спасибо, в этом нет необходимости, Эадульф сопроводит меня. Однако я была бы вам очень признательна, если бы вы возможно скорее обеспечили нам необходимые полномочия, а также до полуденной молитвы снабдили нас письменным разрешением претора чужеземцев.

За дверью она заметила того самого молодого тессерария, что провожал ее сюда из гостиницы. Он все это время стоял там и ждал их.

— Кроме того, — она повернулась к Марину, — я буду вам очень признательна, если вы выделите мне в помощь одного из ваших стражников, в знак наших полномочий. Всегда удобнее иметь под рукой зримое их подтверждение. Я думаю, вот этот молодой человек подойдет.

Марин закусил губу, подумал, стоит ли соглашаться, и наконец медленно кивнул.

— Тессерарий!

— К вашим услугам, супериста!

— Вы будете подчиняться приказам сестры Фидельмы и брата Эадульфа до тех пор, пока я не освобожу вас от этой обязанности. Они уполномочены на это мною, епископом Геласием и претором чужеземцев.

Лицо юноши окаменело от удивления.

— Супериста… — запинаясь, переспросил он, чтобы убедиться, что не ослышался.

— Я ясно выразился?

Тессерарий покраснел и сглотнул.

— Слушаюсь, супериста!

— Хорошо. Сестра, письменное разрешение я вам передам, — пообещал Марин. — Если понадоблюсь, я всегда к вашим услугам.

Фидельма вышла, шурша подолом, за нею Эадульф, а за Эадульфом, оторопев, вышел молодой стражник Латеранского дворца.

— Каковы будут приказы, сестра? — спросил тессерарий, когда они вышли во двор. Небо было уже светлое, с бледными тенями зари, птицы проснулись и разноголосыми трелями заглушали шум фонтана посреди двора.

Фидельма приостановилась и оглядела с ног до головы юношу, который совсем недавно так бесцеремонно разбудил ее посреди ночи. При свете дня у него по-прежнему был несколько надменный вид, и в своем пышном облачении, хотя это была обычная униформа дворцовой стражи, он выглядел настоящим патрицием до кончиков ногтей. Фидельма вдруг широко улыбнулась.

— Как ваше имя, тессерарий?

— Фурий Лициний.

— Вы из древнего патрицианского рода, конечно?

— Конечно… ну да, — нахмурился юноша, не заметив иронии в ее голосе.

Она тихонько вздохнула.

— Это хорошо. Мне может понадобиться человек, который хорошо разбирается в традициях и обычаях этого города и Латеранского дворца в частности. Видите ли, нам поручено найти убийцу архиепископа-дезигната Вигхарда.

— Но это монах-ирландец. — Лициний был явно озадачен.

— Вот это нам и предстоит проверить, — резко ответила Фидельма. — Вы же знаете об убийстве?

— Про убийство знает почти вся стража, сестра! А я знаю, что это сделал монах-ирландец.

— А откуда у вас такая уверенность, Фурий Лициний?