Покров Шута. Двойное отражение (СИ)

— Знаешь, я всегда считал, что для полного процветания нам нужен политик, что запретит такие заведения. Но не везде. Скажем, почти во всех штатах, — усмехнулся Тики.

— А ты, зная, где это будет законно… — начал было Аллен. — Так вот что за хрень вы делаете там?

— А что? Если у меня есть связи я не могу ими воспользоваться? Это же такая мелочь!

— И информационная сеть для Семьи. Я в курсе. Я там бываю, — напомнил Аллен, больше обиженный не на действия Тики, а то, что тот никогда об этом не говорил. Как вообще можно было избегать таких тем? В самом деле, началось-то это всё четыре года назад? Или Аллен тогда слышал, но забыл, время-то для него было не спокойным отнюдь, он пытался наладить мирные отношения с Орденом.

Их маленькая третья сторона имела Тики в Семье и Эвана, играющего в большей степени на Семью, но имеющего и связи в Ордене. Тевак с Орденом была связана и друзьями, и братом, и немного новой работой. По крайней мере, её госпиталь имел покровителей в Церкви. Аллен понимал, что никогда не сможет остаться в полной мере в стороне от любой из сторон. Он имел чистую силу в руке, нёс ответственность за экзорцистов и Сердце и был Ноем, в прошлом умудрившимся сойти с ума и перебить Семью. Да, казалось, его связь с Семьей в разы тоньше и не стабильней.

Он должен был что-то с этим делать, но не мог.

И решил, что им хватит твёрдой позиции Тики и наглой позиции Эвана, а сам сконцентрировался на Ордене, мире, сотрудничестве.

Он не собирался позволять кому-либо разжигать борьбу снова. Слишком хорошо знал, как легко это делают его братья и сёстры (или дяди и тёти, кто их разберёт?).

Теперь, когда Аллен знал причину ненависти Графа и направление его надежд, он опасался Главы Семьи гораздо больше. Хотя и понимал. Но Графу придётся понять и Аллена, он будет защищать своего ребёнка до последнего. Даже если ребёнок вдруг перестанет существовать, и в его теле однажды воспрянет таинственное создание, хранитель человечества и просто долбанный Хелеос.

— Папа! — услышал Аллен голос сына. — Эй, у тебя-то всё нормально?

— Не очень. И нет, я не о собраниях, и тупых инспекторах, и тупых старейшинах… Рия, жуй медленнее! Куда ты так спешишь, подавишься же!.. Я о другом. Ходят настойчивые слухи про нового экзорциста, помните же, я уже рассказывал?

— Мельком, — отметил Тики. — Что он ребёнок, что с ним были какие-то проблемы, когда его забирали из семьи: оказалась фанатиками, бросающимися из крайности в крайность.

— Именно. Я и сам точно всё не знаю. Не до того было. А теперь его, вроде как, на меня хотят повесить. Чтобы я взял себе ученика.

— Что так худо всё?

— Серьёзно, если они сбросят на меня Криса, я…. — Аллен скосил взгляд на откровенно прислушивающуюся дочь и вдохнул. — Я поколочу их.

— А драться тоже нехорошо, папа, — спокойно отметил Вьят.

— Папа всю жизнь этим занимается, — фыркнул Тики.

— Который из вас? — так же спокойно осведомился мальчик, и Тики таки поперхнулся. Хорошо хоть воздухом, не успел ещё приступить к запаздывающему завтраку. Аллен же показал сыну большой палец.

— И кто-то ещё жалуется, что из мальчика вырастает нечто пугающее! — возвела очи к потолку Тевак.

— Я – Сердце. Я должен быть пугающим, — ответил Вьят, явно давая понять, что это не всё. Но пауза была длинной. — Иначе меня Граф убьёт.

И никто не был удивлён.

А что, они должны были скрывать от Вьята его сущность? Каким образом? Объяснять быстрый рост экспериментальной сывороткой Комуи? А косые взгляды Графа, когда тот всё же оказывался рядом, - неудачным цветом волос?

Вьят знал, кем он был. Кем ему суждено быть. Мало в этом понимал, как и взрослые, и, возможно, немало нервничал по этому поводу, но реальность диктовала свои правила.

В конце концов, он сам, в некоторой степени, всё это и устроил!! Просто пока не помнит. А может, и не вспомнит, кто знает, будет ли у нового воплощения Сердца память о всём, что происходило тысячелетия назад?

Даже Аллен не знал ответа на этот вопрос и не мог предположить. Ибо не знал и того, чего бы желал сам. Чтобы его ребёнок вспомнил, став сильным, но окончательно чужим? Или чтобы продолжил быть его сыном, постепенно продираясь сквозь тайны самого себя?

— Быть страшнее Графа это надо постараться, — буркнул Тики после недолгих размышлений, помешивая в кружке чай. Помешивая просто так. Кроме чая там ничего не было, чего стоило бы размешать. Возможно, мужчина отчаянно пытался не выглядеть слишком сонным, скрывая точное время своего вчерашнего прибытия. То есть сегодняшнего прибытия. Работа сама работать не будет.

— Дядя Граф смешной! — уверенно заявила Рия.

И повисшая на время тишина, когда все одновременно оторвались от своих дел и уставились на доверчиво улыбающуюся девчонку, объяснялась просто: поспорить с данным утверждением тоже было сложно.

Ситуацию спас Вьят.

— Я не собираюсь становиться смешнее его! — с нотками показной паники заявил он, вызывая смешки семьи.

— Ладно, а что там с Крисом, в самом деле? — напомнила Тевак. — Почему это его вдруг тебе могут отдать? Тебе же не дают учеников по многим причинам.