Покров Шута (СИ)

— Эм…. Ключ не только для того, чтобы открыть двери, его ещё надо будет активировать и… Давай поговорим об этом, когда хотя бы приблизимся к месту.

— А ты уверен, что я пойду с тобой?

— Я заинтриговал тебя недостаточно?

— Твоя интрига была отвратительна, а вот взгляд, которым ты тщетно пытаешься сожрать меня уже полчаса, действительно надоедает.

— Эм… — На сей раз Лави действительно нечего было сказать. Но заалевшие щёки были достаточно красноречивыми. — Тогда, может, я должен попросить тебя пойти со мной, потому что ты в некотором смысле являешься моей нерешённой проблемой?

— Проси.

Ученик книжника вздохнул, понимая: Юу с ним пойдёт, но развлечётся за его счёт по полной. Это уж точно.

Но он готов был уговаривать его любыми способами. Он не лгал насчёт боли. Он вообще не лгал. Он только тупо знал, что, если состояние Канды пошатнулось под воздействием связи, она медленно, но верно загонит его в могилу. Неизбежно.

И там, куда он собирался направиться, по слухам, подобную ослабленную связь можно было каким-то образом разорвать.

И найти сообщение для книжников.

Идеальная, двойная выгода.

— Граф, только зевать так демонстративно не надо, а то мы уже засыпаем тоже, между прочим, — бормотал Джасдеро, покачивая вызывающе голой ногой. Собственно, он целый вечер сегодня извивался в кресле рядом с близнецом, как будто не зная, куда эти самые ноги вытянуть, деть, засунуть, выставить, да так, чтобы хоть кто-то споткнулся. Вайзли, до этого ходивший по комнате, правда, запнулся всего один раз, но теперь строил планы мести.

— Серьёзно, Аллен будет зол, как ад, если придёт в себя и обнаружит разрушенный Орден и погибших его товарищей.

— Аллен — пробудившийся Ной, твоя информация устарела, — фыркнула Лулу, — и к тому же неизвестно, когда он проснётся и не придётся ли вновь Второму браться за меч. Неужели эта ситуация не напоминает о его прошлом безумии?

«Напоминала» — это было написано на всех лицах. И до сих пор напоминает и будет напоминать. Аллен не просто вёл себя странно, он демонстративно противопоставлял себя всем Ноям.

Он явно объявлял о том, что считает Семью если не врагами, то уж точно не союзниками.

— С другой стороны, Одарённость всё ещё крутится рядом, и, может, не всё потеряно, — пожал плечами Вайзли. Этот Ной был многим обязан Аллену, но это была не единственная причина подобной защиты. — Если бы вы помнили, как вёл себя Тринадцатый после рождения детей, вы бы не были так уж возмущены. Правда, он не опасался, что мы пожелаем причинить детям вред. Он боялся, что мы сглупим и сделаем это случайно, потому что все вокруг него были идиотами по части общения с маленькими детьми.

— Мне прямо становится жаль, что я не помню, а лишь знаю о том, как Тринадцатый взъярился на свою вдруг пробудившуюся жену, тут же забывшую о детях и прочем, — рассмеялся Фиддлер, подпирая подбородок кулаком и не обращая внимания на гневные взгляды Страсти.

— Всё это ставит нас в неловкое положение, подумайте сами! — тихо, но весомо произнёс Алчность. — Сердце! Ребёнок-Сердце! Я ни в одно мгновение не поверю, что оно может быть Ноем! Он никогда не пробудится и он не член Семьи! Он помеха, он то, что мешает Четырнадцатому, то, что порождено его чистой силой, в прошлом поколении снёсшей ему напрочь голову! На вашем месте я бы поискал метод эффективного избавления Четырнадцатого от этой чистой силы, раз уж мы оказались такими дураками и даже не заметили её воздействия в прошлый раз!

— О чистой силе действительно стоит узнать всё возможное, этого не стал бы отрицать никто. — Медленно согласился Гниение. — Если кристалл Плаща Шута на самом деле умеет сживаться с тёмной сущностью и даже подавлять её на таком глубоком уровне, то… Если бы Уолкер был в здравом уме, он и сам бы понял полезность таких исследований.

— И он даже с такой головой грохнул нас всех, — Дебитто было весело, а вот остальным как-то не очень. — И не забывайте об утраченном доверии! Он нам не верит. Не верит вполне оправданно, учитывая все эти наши планы и переговоры.

Эван осторожно помешивал ложку в высокой, заполненной до краёв чашке, не отрывая взгляда от этого захватывающего зрелища. Не выдавая себя ни звуком, ни стуком, ни делом. Удивительная способность оставаться совершенно незаметным для кого-либо, превращаться в «невидимку», да… определённо, это было где-то внутри него рядом с тёмной, пока не пробудившейся сущностью.

И сейчас юноша лишь сомневался в том, стоит ли дать понять остальным членам Семьи Ноя, что он здесь и даже всё слышал.

Всё-всё.

Хотелось смеяться, но это могло разрушить его хрупкую «невидимость», его незаметность, его защиту от раздражённых взглядов, от шёпота за спиной. Эван чувствовал себя словно в гнезде со змеями: каждый шаг осторожно выполняется, каждое новое слово взвешивается перед произнесением. Он был пока ещё человеком. И он любил людей, в отличие даже от Четырнадцатого прошлого поколения. Эван любил их и в прошлой жизни, и в этой. И сомневался, что когда-нибудь это изменится.

Так что иногда Эвану становилось печально от отсутствия у него самого какой-нибудь чистой силы.