Покровитель

Сидя в шезлонге и попивая холодный чай, Тельма наблюдала за тем, как Генри обучал Лауру и Криса самообороне.

Ему было сорок лет, у него было прекрасно развитое тело и гибкие ноги. Он был мастером по дзюдо, каратэ и кик-боксингу; его система самообороны была поставлена на различных военных искусствах. Дважды в неделю он приезжал из Риверсайда и проводил трехчасовые занятия с Лаурой и Крисом.

Удары и броски проводились довольно мягко, чтобы не вызвать повреждений, но с достаточной силой, чтобы чему-нибудь научить. Уроки Криса были менее энергичными и трудными, чем Лауры, и Генри давал мальчику достаточно передышек, чтобы отдышаться. К концу занятий Лаура всегда была в поту и измучена.

Когда Генри уехал, Лаура послала Криса в ванную, пока она с Тельмой убирала маты.

– Он очень милый, – сказала Тельма.

– Генри? Думаю, да.

– Может быть, я займусь дзюдо или каратэ.

– И ты не боишься разочаровать своих поклонников?

– А вот это уже удар ниже пояса, Шан.

– Все идет в ход, когда враг сильный и безжалостный.

На следующий день, когда Тельма складывала чемоданы в багажник своего «комаро», готовясь вернуться в Беверли Хиллс, она сказала:

– Эй, Шан, ты помнишь ту первую попечительскую семью, в которую ты попала?

– Тигель, – сказала Лаура. – Флора, Хазель и Майк.

Тельма прислонилась к нагретому солнцем капоту автомобиля.

– Помнишь, что ты говорила о любви Майка к газетным статейкам?

– Я помню Тигель так, как будто жила с ними вчера.

– Хорошо, – сказала Тельма. – Я много думала о том, что случилось с тобой, – об этом спасителе, о том, что он никогда не стареет, о том, как он растворяется в воздухе, – и потом я подумала о Тигель, и все показалось мне смешным. Теми ночами в Маклярой мы смеялись над глупым старым Майком Тигель… а теперь ты словно сама вышла из экзотических новостей.

Лаура тихо засмеялась.

– Может быть, мне переменить мнение в рассказах о пришельцах, тайно живущих в Кливленде?

– Мне кажется, что я пытаюсь сказать… что жизнь полна невероятных сюрпризов. Некоторые из них приятные сюрпризы, да, но иногда они такие мрачные, как мозги политиканов. Временами мне кажется, что мы все существуем по каким-то причинам. Это не бессмыслица. Если бы это было бессмыслицей, в этом не было бы ничего мистичного.

Лаура кивнула.

– Послушай меня! Подними выше голову.

– Я постараюсь.

– Мистика, – сказала Тельма. – Ты сейчас живешь в ней, Шан, и если сейчас это темные времена… то скоро наступят светлые.

Они молча обнимались у машины, когда Крис выбежал из дома с рисунком, который он нарисовал для Тельмы, чтобы она забрала его с собой в Лос-Анджелес. На нем был нарисован Томми Тод, который стоял возле кинотеатра и смотрел на афишу с именем Тельмы.

На глазах Криса были слезы.

– Тебе на самом деле надо уезжать, тетя Тельма? Ты не можешь остаться еще на один день?

Тельма обняла его и взяла рисунок с такой осторожностью, как будто это была бесценная картина известного художника.

– Я бы хотела остаться, Кристофер Робин, но не могу. Мои поклонники уже плачут без меня. Кроме того, на мне висит большая закладная.

– Что такое закладная?

– Это то, что лучше всего в мире заставляет работать, – сказала Тельма, целуя Криса. Она села в машину, включила двигатель, опустила боковое стекло и подмигнула Лауре.

– Экзотические новости, Шан.

– Мистика.

– Тайна.

Лаура подняла два пальца в приветствии из фильма «Стар Трек».

Тельма засмеялась.

– Ты справишься, Шан. Несмотря на все эти пушки, которые я видела у тебя, я сейчас меньше беспокоюсь за тебя, чем раньше.

Крис и Лаура стояли рядом и смотрели вслед машине Тельмы, которая вскоре исчезла из вида.

ГЛАВА 6

Огромный кабинет доктора Владимира Пенловски находился на четвертом этаже института. Когда Стефан вошел в приемную комнату, она была пуста, но он слышал голоса из соседней комнаты. Он распахнул внутреннюю дверь и увидел Пенловски, диктовавшего что-то своей секретарше, Анне Каспер.

Пенловски удивленно посмотрел на Стефана. Он, должно быть, заметил напряженное выражение лица Стефана, потому что нахмурился и сказал:

– Что-нибудь случилось?

– Это случилось давно, – сказал Стефан, – но теперь, я думаю, все будет прекрасно.

Пенловски нахмурился еще сильнее. Стефан вытащил из кармана халата кольт «Коммандор» и дважды выстрелил в грудь ученого. Анна Каспер соскочила со стула, роняя карандаш и блокнот, крик готов был сорваться с ее уст.

Он не любил убивать женщин – он не любил убивать вообще, – но сейчас выбора не было, поэтому он трижды выстрелил в нее, прежде чем она выдавила из себя крик.

Мертвая, она сползла по стулу и рухнула на пол. Выстрелы прозвучали не громче шипения разозленного кота, а шум падающего тела был недостаточным, чтобы привлечь чье-нибудь внимание.

Пенловски обмяк в кресле с открытыми глазами и ртом. Одна из пуль, должно быть, пробила его сердце, так как на рубашке выступило только маленькое пятнышко крови; его смерть была мгновенной.

Стефан вышел из комнаты и закрыл дверь. Он пересек приемную комнату, выскользнул в коридор и закрыл вторую дверь.