Покровитель

— Умница. Глубже, — сам толкаюсь в горячий рот, тяжело дыша через нос. Замираю на минуту, чувствуя ее горячий язык. Елена быстро учится. Дрожь увеличивается, но уже трансформируясь в нечто другое. Толкаюсь немного глубже, удерживаю за волосы, лишая Елену дыхания. Она цепляется за мои бедра, комкая брюки, но терпит. Красиво, мать ее! Ее губы великолепны, помада размазана и на глазах выступают слезы от того, что она задыхается, ногти впиваются в мои бедра. Становится горячо, член дергается у нее во рту. Прикрываю глаза, а там опять вспышки света и багровые пятна крови. Все смешивается, дикое возбуждение, внутренняя паника и злость. Отпускаю Елену, вынимая член. И она судорожно глотает воздух, пытаясь отдышаться.

— Надевай! — протягиваю ей презерватив. Она сегодня послушная, робкая, чувствует, что сейчас со мной нельзя спорить. Пытается быстро раскрыть упаковку, но ее руки дрожат. Легкий страх передо мной делает ее покорной. Она наконец справляется с упаковкой, но ловко раскатать презерватив не получается, и черт побери это льстит. Несмотря на возраст, женщина неопытна во многих вещах. Не помогаю ей, даю возможность научиться это делать.

— Встань! И ложись животом на стол! — подаю ей руку помогая подняться. Но Елена, сука, медлит, а я сегодня не отличаюсь терпением. Дальше все бесконтрольно, на животных инстинктах. Хватаю ее за руки, заводя их за спину, толкая вперёд, вынуждая лечь на стол. Одной рукой продолжаю удерживать ее запястья, а другой задираю юбку. Трусиков нет, только голая аппетитная попка. Грубо раздвигаю коленом ее ноги шире, открывая вид на плоть, и персиковые складочки. А она мать ее, блестит от влаги! Заводится от грубости? Или от подчинения? Нужно потом поэкспериментировать с ее пределами. Тут много скрытого и интересного. Накрываю рукой лоно, развожу мокрые складочки, и Елена всхлипывает, пытаясь сдержать стон. Она не подозревает, насколько она сексуальна. Упираюсь головкой в лоно, толчок, и я глубоко в ней. Елена вскрикивает и напрягается, возможно, от грубого вторжения, но я сейчас не могу иначе. Немного тяну ее за руки насаживая на себя и начинаю грубые хаотичные движения, вдавливая ее в стол. Это жестко, до скрипа стола и звуков ударов об ее бедра. До криков, раздающихся эхом на весь кабинет. Рычу от кайфа, и бешеного перевозбуждения, смотря, как Лена царапает ногтями мой стол, и сжимает мышцами влагалища вдалбливающейся в нее член. Тяну ее за руки на себя, вынуждая приподняться, обхватываю ладонью ее скулы и просовываю в рот пару пальцев.

— Соси! — рычу ей в ухо, покусывая мочку. Я уже на грани, и она тоже, не хочу сегодня играть и оттягивать этот момент, мне нужен этот взрыв. Отпускаю ее руки, нахожу клитор, немного растираю пульсирующую вершинку, а потом сжимаю и Елена кончает, кусая мои пальцы до боли и потемнения в глазах, судорожно сжимает член, с рваным стоном.

Изливаюсь до последней капли, утыкаюсь ей в шею. Дышу приятным тонким ароматом ягод, смешанным с запахом нашего секса. Лена красиво содрогается, теряя равновесия, падая на стол и продолжая постанывать. А я поглаживаю ее попку, очерчивая следы моих пальцев.

— Хочу тебя без резинки, начни пить таблетки, а лучше делай уколы, чтобы не забывать про таблетки, — говорю я хриплым голосом и медленно выхожу из нее. Слегка шлепаю ее по бедру, опускаю юбку и надеваю брюки, застегивая ремень. Мне стало легче, удовлетворение перекрыло панику и по телу потекла приятная истома. Привыкай, Леночка, будешь моим лекарством.

— Можешь так полежать, я не против, — усмехаюсь, смотря как она пытается подняться со стола, но пошатывается. Иду к бару, наливаю уже нам пару бокалов воды, и сажусь в кресло возле окна, наблюдая, как Лена приводит себя в порядок, поправляя платье и сжимает ноги, пытаясь восстановить дыхание. У нее размазана помада и немного потекла тушь, волосы растрепаны, но она красива после секса.

— Я пойду? — тихо спрашивает она, смотря на дверь.

— Нет! Сядь! — указываю на кресло рядом. Елена кивает и спокойно, даже с удовольствием размещается в кресле. Подвигаю ей стакан воды, допиваю свою воду и откидываю голову на спинку кресла. Дышать уже легче, приступ отпустил, закрываю глаза, а там темнота и никаких ведений. Елена Дмитриевна — великолепный психоаналитик.

— Теперь рассказывай, какого хрена у тебя на щеке красные следы?! — не открывая глаз спрашиваю я.

— Да ничего страшного, расчесала, — опять лжет, зля меня.

— Знаешь, Леночка, была у меня любовница Лариса. Так вот, она кайфовала от того, что во время секса я ее душил и хлестал по щекам, — выдерживаю паузу, позволяя Елене переварить информацию. — И я могу отличить следы пощечин от тысячи других! А тебя так неплохо приложили. И я хочу знать, какая тварь это сделала! — впервые повышаю на нее голос, резко поднимая голову, заглядывая в глаза цвета виски.

— Это мои проблемы! — немного недовольно кидает она. Вдыхаю, пытаясь быть сдержанней.

— Рассказывай! И я сам решу, чьи это проблемы! И только правду, солжешь — пожалеешь. Я же все равно все узнаю!