Покровитель для оторвы (СИ)

А в воспоминаниях мелькает заплаканное и перепуганное лицо Кати, нет, Люси. Ее полный разочарования и презрения взгляд. Ее изящная фигурка, сотрясающаяся в беззвучных рыданиях.

Глупец! Что я натворил?..

Руки до боли сжимают руль. Держись, девочка, я уже еду к тебе.

Я просто не могу тебя потерять.

Глава 26

Цокот высоких каблуков гулко отдается под потолком полупустой комнаты.

— Нелли Эдуардовна?

— Вы?

— Бабуля?

Три удивленных голоса сливаются в один.

По красивому женскому лицу расползается высокомерная усмешка.

Молча женщина достает из сумочки тонкую сигарету и прикуривает.

Никогда не видела, чтобы она курила.

— Конспираторы из вас хреновые, — бросает женщина через плечо.

— Так вы все знали? — удивленно выдает Сергей.

— А ты думаешь, кто предложил Карине вызвать его? — она лишь кивает в сторону Эдика.

В моей груди разливается смертельный холод, сжимая сердце, не давая вздохнуть.

— Зачем? — шепчу я. Слезы против моей воли стекают по щекам и срываются вниз.

— Потому что ты лишняя, — отрезает она, делая затяжку.

Парни замирают в креслах.

— Ты всегда была лишней: для своей матери, для деда. Не смотри на меня так, — она торопливо выпускает облачко серого дыма. — Он давно узнал о тебе. Но постоянно откладывал визит в приют. Пока не умер.

Всхлипываю.

— А потом Дима зачем-то нашел тебя. Нашел тогда, когда я уже рассчитала с точностью до копейки, куда и как мне надо вложить все деньги, чтобы реанимировать свой бизнес здесь, в России. Но нет! Появилась ты и стала претендовать на свою долю.

— Но я… — губы дрожат, голос не слушается.

— Заткнись. Но тебе и этого стало мало. Ты решила прибрать к рукам Димочку. И его денежки.

Меня коробит от того, как она называет сына. Словно он маленький и неразумный. Никогда за ней такого не замечала. Я вообще ничего не замечала…

Ее красивое лицо перекашивает от злобы. Она больше не улыбается, только скалится.

— Но вы были добры ко мне. И брошь… — я вспоминаю про брошь. Если она меня ненавидит, зачем подарила?

— Брошь? Я тысячу раз намекала, что тебе здесь не место. Но ты словно танк шла напролом.

Слезы горячими ручьями бегут по щекам, солеными разводами растекаясь по губам.

— Я решилась на отчаянный поступок: подарила тебе семейную реликвию. Знаешь, как это сложно, запихать GPS-маячок в старинную антикварную вещицу?

— Зачем? — шепчу я.

— Хм, дурочка, — ее губы складываются в улыбку превосходства. — Я надеялась, что ты ее продашь или хотя бы спрячешь у себя в комнате. А я поплачусь Димочке, что она пропала.

— Но ведь вы сами…

— Как думаешь, кому бы он поверил? Бедной родственнице из приюта с замашками уличной шпаны или родной матери? Ты действительно думаешь, что он поверил бы, что я подарила тебе семейный талисман за пару миллионов евро?

Он и не поверил. Оказывается, Нелли Эдуардовна отлично знает своего сына.

Гнилой город. Гнилая семейка. Усмехаюсь своим дурацким мечтам.

— Мне не нужен ваш сын, — стараюсь придать голосу твердости и равнодушия. Это сложно. В груди словно что-то рвется, вызывая безумную боль. Словно что-то умирает во мне. Может, вера в людей?

— Ты его и не получишь, Катюша!

— Люся, — поправляю я ее.

— Что?

— Меня зовут Люся.

— Но…

— Кати больше нет, правда, Эдик? — вскидываю голову и обвожу взглядом странную троицу.

— Не поняла, — «бабуля» разворачивается на каблуках к парням.

— Я решил проблему с Екатериной радикально еще в начале осени, — самодовольно усмехается Эдик.

Внутри все переворачивается от его наглой улыбки.

— Хм, она точно не объявится? Мне сюрпризы не к чему.

— Я прибил сучку и ее ублюдка. Забил дверцей блядского шкафа. Достаточно веско?

— Вполне, — лицо Нелли Эдуардовны замирает словно маска. — Значит, Люся. Зачем ты приехала? Захотелось легких денег, да?

Ее пальцы больно впиваются в мой подбородок, заставляя поднять голову.

— Хотела вывести эту мразь с лица земли, — указываю глазами на Эдика, что развалился на кресле за столом. — Но видимо мне не хватит всего вашего богатства, чтобы рассчитаться с такими тварями…

— Что ты сказала? — Эдик подрывается. Его бледное лицо покрывается пятнами. Темные глаза безумно вращаются.

— Стоять, — Нелли Эдуардовна резко окликает его. — У тебя уже была возможность убрать ее. Ты не справился!

В ее голосе столько холодной стали, что можно заморозить Африку.

Эдик послушно замирает и хлопает глазами.

Нелли Эдуардовна тяжело вздыхает и подходит вплотную ко мне.

Чувствую ее дорогие сладковатые духи. Через одежду ощущаю теплоту ее тела.

Она медленно проходится вокруг моего стула, отсчитывая оставшиеся мне секунды громкими шагами.

— Зря ты в это влезла, деточка, — она больно сжимает меня за плечи. — Очень зря.

Идеальные бледно-розовые ноги даже через кофту умудряются впиться мне в кожу.

Она наклоняется. Совсем близко. Замирает около уха и шепчет.

— Когда услышишь сигнал, закрой глаза и уши. Чтобы не происходило — не открывай.

Что? Что она сказала?

Одновременно с этим по моим запястьям скользит что-то холодное и острое. Веревки на руках слабеют. Затекшие руки не слушаются, но все-таки шевелятся. Пытаюсь осторожно избавиться от пут.