Покровители

В этот момент из поставленной возле камина кроватки раздался детский плач. Няня обедала со слугами, а мои груди уже наполнились готовым пролиться молоком, поэтому я встала из-за стола и, подойдя к дубовой колыбели, подаренной мне матерью еще в начале первой беременности, склонилась к ребенку. Взяв его на руки, я осторожно выпрямилась и оказалась прямо напротив резных панелей над каминной полкой.

Прищурившись, я удивленно разглядывала их. Я не верила тому, что видели мои глаза. Рядом с инициалами Ричарда на панели, остававшейся пустой со времен строительства этого дома, была вырезана буква «А».

Я узнала бы ее в каком угодно виде, написанную множество раз дрожащей рукой учившегося писать человека. Но здесь она запечатлелась четко и ясно. Постояв в оцепенелом изумлении, я вдруг засмеялась.

– Флитвуд? В чем дело?

Я развернулась и, подняв Ричарда над головой, закружилась в радостном танце, пока мой муж и мать переглядывались с озадаченными улыбками.

– У нее все хорошо! – воскликнула я. – Все хорошо.

Алиса Грей была моей единственной подругой. Я спасла ее жизнь. И она спасла меня.

Глава 26

Пять лет спустя

Ричард собирался на охоту. Он заглянул в большой зал, где я штопала шелковый чулочек Николаса. Обзаведясь двумя сыновьями, я стала большой рукодельницей, учитывая скорость, с которой они проделывали дырки в одежде, ползая по полу, или рвали плащи и воротники, лазая по деревьям. Под одной рукой лежала стопка вещей, требующих починки, а под другой – неизменно увеличивающийся список вещей для Джеймса, требующих доставки из Лондона. Когда меня осеняла очередная полезная мысль, я брала перо и пополняла список. Я как раз вспомнила, что мне нужна еще серая амбра для духов, когда изображавшие поединок мальчики перестали стучать деревянными мечами и с грохотом бросили их на пол.

– Папа, мы с вами устроим настоящий поединок? Николас дерется понарошку, как ребенок, – заявил пятилетний Ричард, пытаясь вложить в руку отца игрушечный меч брата.

Он стал похож на меня, с такими же черными как смоль волосами и серьезными темными глазами.

– Он же еще маленький, – заметила я, улыбнувшись Николасу, так же не похожему на старшего брата, как я на Ричарда. Ему достались от отца мягкие золотистые волосы и серые глаза.

– Устроим, когда я вернусь, поэтому постарайтесь до этого не сломать мечи.

Словно посвящая сыновей в рыцари, Ричард с важным видом приложил меч к плечу каждого из них и подошел ко мне. На лице его отражалось озабоченное смущение.

– Что случилось? – спросила я, оторвав взгляд от шитья.

– Король собирается в путешествие по северным графствам.

– Когда? – Я пристально взглянула на мужа.

– В следующем месяце.

– Неужели он планирует остановиться у нас? Вряд ли он найдет здесь радушный прием.

– Хвала Господу, нет, хотя отказ ему в гостеприимстве мог быть равносилен измене. Я рад, что он наметил путешествие не на следующий год, когда мне предстоит стать шерифом, тогда он почти наверняка почтил бы нас своим присутствием. Однако он намерен квартировать в Бартоне.

– В Бартоне? Почему?

– Я знаю об этом не больше вас. Раньше он останавливался в Хогхтон-тауэр, а Бартон удобно находится на полпути между ним и Ланкастером.

– Но он же пустует.

– Королям недосуг думать о неудобствах подданных.

Я отложила чулочек Николаса.

– Да, удобства придется обеспечить нам, нанять слуг… Мы разоримся. Ведь король путешествует со свитой, насчитывающей сотню человек, а то и больше.

– Увы, он же король, – просто констатировал Ричард, – меня, не более чем вас, «радует» такая перспектива.

– Тот дом, – проворчала я, – не лучше проклятия.

Ричард оставил мое замечание без внимания. Я знала, что он продолжает поддерживать Джудит и их бастарда где-то в Йоркшире, но меня не интересовало, где именно. Пока они оставались вне поля моего зрения и не мешали нашей семейной жизни, я могла с легкостью игнорировать само их существование. Ричард кивнул на мой лежащий на столе список.

– А знаете ли вы, что представляет собой амбра? Блевотину кашалотов.

– Ричард!

Я оттолкнула его, и он отскочил за пределы моей досягаемости, попав прямо в липкие ручонки его сыновей, которые ухватились за его ноги и опять начали умолять его поиграть с ними.

– Прекратите! Я еду на охоту, и если вы оба не отпустите меня сию минуту, то мне придется использовать вас в качестве приманки.

Обхватив лодыжки Николаса, он поднял его над головой, а малыш визжал и вопил, задыхаясь от смеха, пока старший брат, понарошку тыкая его игрушечным мечом, орал: «Умри! Умри, презренный!»

Пак, привыкший к их шумным играм, но в силу преклонных лет не склонный принимать в них участия, лениво наблюдал за суетой с ковра. Иногда они вынуждали его участвовать в своих розыгрышах, но сегодня его милостиво пожалели.

– И почему эти горластые мальчишки так скверно себя ведут? – вопросила я. – Почему у меня нет двух милых дочек, ведь они могли бы спокойно сидеть и шить вместе со мной?

Николас шлепнулся на пол, изнемогая от смеха.

– Отец, – важно произнес Ричард, потянув за край отцовского плаща, – возьмите же меня с собой на охоту!

– Возьму, когда подрастешь.