Покрышкин

С 11 апреля по 17 июля полк базировался вместе с 45-м дзусовским на аэродроме у станицы Поповическая. Здесь же разместился и штаб дивизии. Станичники, потомки запорожских казаков, приняли авиаторов как родных. Летчиков разместили по хатам; условия сам Александр Иванович называл «царскими». Братья Глинки вскоре установили в своей хате радиостанцию, по которой сообщали хозяйке о возвращении домой. В станице и сейчас вспоминают, как, прилетев из боя, богатыри одним махом съедали приготовленное им ведро (!) вареных яиц.

Осталась от тех дней фотография-символ: в саду у хаты маленькая девочка Лариса Гильченко на руках у своего защитника, летчика Покрышкина. Левая ручка ее обнимает шею Александра Ивановича, правая прижата к груди, к ордену Ленина. Чем-то напоминает этот снимок знаменитый памятник воину-освободителю в берлинском Трептов-парке…

Но этот снимок сделан летом, на нем Александр Иванович уже майор со звездой Героя. А 17 апреля воздушная битва закипела с новой страстью. Внимание сильных мира сего было приковано в те дни к крохотному по стратегическим меркам плацдарму советских десантников у Новороссийска, в районе Мысхако. Это была известная Малая земля…

На клочок каменистой земли у берега Цемесской бухты (протяженность по фронту шесть километров, глубина — всего четыре с половиной километра) была нацелена колоссальная воздушная армада — 1074 немецких самолета! Они шли волнами по 40–60 бомбардировщиков, прикрытых «мессершмиттами». Даже воевавшие с первых дней летчики такое видели впервые.

Гитлер требовал немедленной ликвидации плацдарма. Наступление Красной армии у Крымской было остановлено, и немцы приступили к операции «Нептун». Ее вела специальная группировка численностью до 27 тысяч солдат и офицеров.

В нашей Ставке были также недовольны обстановкой на Северном Кавказе. 18 апреля в Краснодар вылетели самолетом заместитель Верховного Главнокомандующего Г. К. Жуков, командующий ВВС A.A. Новиков (за Сталинград награжденный орденом Суворова 1-й степени и ставший первым в стране маршалом авиации), а также нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов.

На Малой земле с февраля находились 12–15 тысяч десантников. Плацдарм был превращен в подземную крепость с десятками километров траншей, блиндажами, штольнями в скальном грунте. На каждого бойца, как подсчитали потом сами немцы, они обрушили не менее пяти снарядов только тяжелой артиллерии.

Храбро бились наши истребители, но, значительно уступая противнику численно, остановить лавину немецких бомбардировщиков они поначалу не могли.

Группы, которые водил в те дни Александр Иванович, выполняли приказ — прикрыть наши Пе-2 («пешки»), бомбившие наступавших немцев. В небе было тесно. В одном из вылетов между Новороссийском и Анапой «пешки» лоб в лоб встретились с колонной Ю-88. После короткого встречного боя — «клубка огня и металла»— противники разошлись каждый к своим целям… Отбомбившись, Пе-2 повернули обратно. Спасая двух отставших от строя подопечных, Покрышкин с ведомым сбивают пару немецких истребителей. Они падают в море. Затем Александр Иванович выручил одну из своих «кобр», расстреляв после вертикальной горки уже зашедший ей в хвост Ме-109.

После возвращения Покрышкин резко говорит с Дмитрием Глинкой, чья четверка должна была прикрывать ту же группу. Глинка увлекся боем с «мессершмиттами» и оторвался от своей девятки бомбардировщиков, на что права не имел.

— Саша! Не будем затевать ссору. Замечания правильные. На будущее учту.

— Хорошо! Будем считать вопрос закрытым.

С Глинкой вопрос был закрыт. Но, по мнению Покрышкина, командование делало явную ошибку, когда ставило одну задачу группам из разных полков. Это, как правило, вело к несогласованности в действиях.

В другом вылете, вновь сопровождая Пе-2, шестерка Покрышкина и четверка Глинки сбили около десяти «мессеров», не потеряв ни одного из своих истребителей и бомбардировщиков.

Следующий вылет стал трагическим. В гуще самолетов над центром Цемесской бухты летчик из покрышкинской шестерки Дмитрий Сапунов, увидев группу «мессеров», потерял осмотрительность и винтом своего истребителя отрубил хвост «кобры» Владимира Бережного. На парашюте Бережной опускался в холодное море, на мученическую смерть. Помочь ему в эти последние минуты никто не мог…

— Я — Покрышкин, всем занять свои места!

Александр Иванович твердой командой привел в чувство потрясенных летчиков. Сапунову приказал пристроиться к своей паре.

После посадки Сапунов, выключив мотор, побежал в бурьян, где, рыдая, упал. Жить он не хотел, Виктору Никитину удалось выхватить из его руки пистолет. Покрышкин послал за врачом. Бережного, способного летчика, хорошего 22-летнего запорожского парня, уже не вернуть…

Но и младшему лейтенанту Дмитрию Сапунову оставалось жить недолго. 24 апреля он погиб смертью храбрых в воздушном бою.