Покрышкин

К 28 апреля, как указано в представлении на звание Героя, на счету Фадеева было уже 394 боевых вылета, из них 118 на штурмовку, 155 на разведку, 106 — на сопровождение бомбардировщиков, 55 — на патрулирование и прикрытие. В 43 воздушных боях он сбил лично 17 самолетов (15 Ме-109, по одному Ю-87 и Ю-88) и один в группе (Ме-109). Это официальные данные, вероятно, заниженные. Ведь самолеты, сбитые за линией фронта, оставшиеся без подтверждения наземных войск, как уже говорилось, советским летчикам тогда не засчитывались.

Немцы начали охоту за лучшими русскими асами. Особо выделив своим «Ахтунг, ахтунг!» Покрышкина, они, по свидетельству Н. И. Уманского, заговорили также о Глинках, Фадееве и Речкалове. «Хадеев, Хадеев…»— доносились из рации голоса немецких наблюдателей. Знали они и его позывной «Борода».

«Быть или не быть. Вот в чем вопрос…»— еще один исполнявшийся Вадимом излюбленный номер — монолог принца Гамлета из III акта шекспировской трагедии…

Александр Иванович вместе с замполитом Погребным тревожились о друге. В Поповическую к Вадиму приехала его молодая жена. Познакомились они незадолго до этого в запасном полку. Людмила была замужем за Николаем Лавицким, одним из лучших летчиков 45-го полка. Эффектная внешне, она прекрасно играла на аккордеоне, любила общение, застолья. Вадим влюбился в нее без памяти и «отбил» ее у мужа, тяжело пережившего измену…

Однажды Вадим, вернувшись из боевого вылета, над домиком, где жил с Людмилой в станице, начал показывать свой виртуозный пилотаж. Из засады в облаках на Фадеева спикировала пара «мессершмиттов». От гибели его спасло лишь предупреждение с земли по радио Аркадия Федорова, успевшего вскочить в кабину своей «кобры».

Покрышкин вскипел: «Ты что делаешь, Вадим?! По-глупому решил погибнуть?!. Ведешь себя, как ухарь-купец. В боевом полете, включив передатчик, исполняешь арии из опер. Бесшабашно иногда гоняешься за отдельными «мессерами», бросив управлять группой. Кому этот цирк нужен?! Ты же командир, пример должен показывать». Вадим согласился, но преодолеть себя не смог…

5 мая 1943 года командир полка Исаев определил состав группы, вылетавшей на патрулирование. К звену Покрышкина была подключена пара Фадеева. Ведомым у Вадима чаще всего летал Андрей Труд. Только такой опытный цепкий пилот мог за ним удержаться. В полете Фадеев начал отходить от группы.

— «Борода», я — Покрышкин, подойди ближе, почему отрываешься?

— Сейчас подойду!

Это были последние слова Вадима, которые слышал его друг. Вскоре звено Покрышкина вступило в бой с «юнкерсами» и «мессершмиттами». Пару Фадеева, далеко оторвавшуюся от своих, атаковали двенадцать «мессершмиттов». Как рассказал потом Андрей Труд, его сковали боем. Вадим был подбит и ушел домой… На аэродром он не вернулся.

В тот день немецкие «эксперты», используя данные разведки и радиоперехвата, предприняли решительную попытку расправиться с лучшими летчиками 16-го полка. Покрышкин в этом вылете вырвался с помощью Ивана Степанова из «клещей», в которые его жестко брали две пары Ме-109. А затем именно в Покрышкина стрелял Як — «оборотень».

Зная силу «Бороды», немцы заманили его под удар группы, имевшей подавляющее численное превосходство.

О месте гибели Вадима его друзья не узнали. Н. И. Уманский в письме автору этих строк вспоминал:

«Этот пиратский воздушный бой из-за облачной засады я визуально наблюдал с КП армии. Вы бы видели, с какой жестокостью они на него накинулись! Этот бой продолжался пять-шесть минут. Три немецких самолета горели, но и самолет Фадеева отвалил в сторону со снижением, все это происходило в районе Абинской — Крымской. Фадеев был тяжело ранен и все же держал курс к станице Поповической, к своему аэродрому…

Фадеев посадил свою «аэрокобру», не выпуская шасси, возле озера в сорока километрах от станицы Славянская, в камышах. Когда я был на месте его вынужденной посадки и гибели, он уже был захоронен. Это было примерно 10–11 мая, приехал я с двумя старшими офицерами штаба армии, добраться туда действительно было тяжело, все еще было заминировано, кругом окопы, рвы, озера и болота.

На месте нам сообщили зенитчики ПВО, что летчик после посадки был еще некоторое время жив, примерно час-полтора, но без сознания и вскоре скончался. Его тело истязали комары, таких я в жизни никогда и нигде не видел — по размеру, как осы. Зенитчики нашли Фадеева и похоронили. Я лично осматривал самолет, кабина была разбита, вся в крови. Удар пришелся на переднюю часть самолета, были изуродованы приборы и прицел. Могила была очень скромная, на досточке надпись «Летчик Фадеев В. И. погиб 5 мая 1943 года» и звездочка, вот и все.

Те офицеры, с которыми я ездил на это место, всех спрашивали, все записывали, вели разговоры с офицерами, которые захоронили Фадеева, сделали фото самолета и могилы.